Москва не может полагаться на Тбилиси потому, что Тбилиси не хочет полагаться на Москву

Вспоминая большие ожидания, которые связывались с российско-грузинскими отношениями в начале этого года, трудно избавиться от мысли, что эта эпоха в прошлом. Украинский кризис возник как важное обстоятельство не только европейской повестки дня, но и международных контактов Москвы и Тбилиси. Россия была вынуждена уделить первостепенное внимание процессам в Крыму и Донбассе, а также политическому противостоянию с Западом, которое сперва нарастало, а потом пошло на спад. В ближайшей перспективе, основное внимание российского руководства будет приковано к Украине и отношениям с ЕС и США в контексте украинского кризиса. Если прежде президент Владимир Путин и премьер-министр Дмитрий Медведев публично обращались к теме отношений России с Грузией несколько раз в год, то со времени начала острой фазы кризиса на Украине этого не произошло ни разу.

Грузия, со своей стороны, испытала соблазн использовать обострение российско-западных отношений для решения задачи евроатлантической интеграции. На протяжении весны и лета этого года в Тбилиси муссировались слухи об особенно благоприятном для Грузии решении, которое готовилось для нее на сентябрьском саммите НАТО в Уэльсе. Эти слухи подпитывали накаленную атмосферу политической дискуссии по украинскому вопросу. Снова ожили опасения в связи с «российской угрозой» – на этот раз от России ожидали провокаций в связи с подписанием Грузией Соглашения об ассоциации с ЕС. С резкими антироссийскими заявлениями выступали не только парламентарии как правящей партии, так и оппозиции – от них не удержался даже президент Георгий Маргвелашвили. Что более важно, министр обороны Ираклий Аласания в ходе своего визита в Вашингтон в мае посылал сигналы о готовности Грузии быть полезной Западу в случае необходимости использования ее территории против России.

Сложно представить, по какому пути пошли бы события, если бы этот сценарий реализовался. Не скрою, экспертные круги в Москве с тревогой наблюдали за политическими маневрами Тбилиси. Попытка Грузии сыграть на обострении отношений России с Западом рассматривалась как враждебный шаг, а реставрация откровенно антироссийского курса в Грузии считалась значимой угрозой. Однако здравый смысл возобладал как в Вашингтоне и Брюсселе, так и в Тбилиси. Конфронтация с Россией не стала стратегическим выбором Запада – не стремилась к ней и Москва, которая была вынуждена защищать свои интересы в Крыму. Реагируя на сокращение перспективы прорыва в евро-атлантической интеграции, премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили – который, надо отдать ему должное, на протяжении всего кризиса выступал с трезвыми оценками – заявил, что Тбилиси не увязывает свои контакты с Москвой с событиями на Украине. По результатам саммита НАТО Грузия не получила Плана действий по членству, тем самым подтвердив правильность расчета Гарибашвили. Судя по всему, такой прагматизм нашел понимание у российского руководства. Нормализация отношений двух стран продолжилась, потерпев минимально возможный ущерб.

Несмотря на это, на ближайшую перспективу российско-грузинские отношения отойдут на второй план в приоритетах Москвы и Тбилиси. После энергичного зондажа позиций в 2012-2013 годах стороны осознали, что у нормализации двусторонних отношений есть существенные ограничения. Они связаны не только с полемикой по вопросу о статусе Абхазии и Южной Осетии, где компромисс невозможен. Глубинной причиной разногласий Москвы и Тбилиси остается черта, присущая внешней политике Грузии со времен Звиада Гамсахурдиа и Эдуарда Шеварднадзе. Грузия видит себя частью альтернативных России проектов и не ищет возможности в сотрудничестве с ней решать стоящие перед страной проблемы. Понятие многовекторной политики, хорошо освоенное правительствами в Армении или Казахстане, пока не дается Грузии. В Тбилиси предпочитают не замечать выгоду связей с Россией, если полагают, что могут себе это позволить. Грузия целенаправленно ведет политику сокращения своей зависимости от России и существенно преуспела в этом.

Так, Грузия содействовала развитию альтернативных российских транспортных и энерготранспортных проектов на своей территории. Даже в тех вопросах, которые составляют интерес для Тбилиси, Грузия стремится ограничить свои контакты с Россией, чтобы не попасть в зависимость от нее. Именно по этой причине нормализация российско-грузинских отношений не носит глубокого характера. По сути, стороны ведут диалог в рамках узкой повестки дня, предложенной бывшим премьер-министром Бидзиной Иванишвили – вопросы взаимной торговли, туризма, авиасообщения и гуманитарных отношений. Любой выход за контуры этой повестки дня встречает сопротивление Тбилиси – включая такой важный для грузинского общества вопрос, как облегчение визового режима с Россией. Исключение составляют отдельные инициативы, на которые Грузия идет, чтобы уравновесить российским влиянием свою зависимость от Турции и Азербайджана.

Такая ситуация резко повышает стоимость инициативной политики России в отношениях с Грузией. Москва не может полагаться на Тбилиси потому, что Тбилиси не хочет полагаться на Москву. Отношения взаимного доверия и глубокого сотрудничества, которые установились между Россией и Арменией, невозможны между Москвой и Тбилиси. И симптомов изменения этого положения в обозримой перспективе не видно.

Это, однако, не означает, что две страны перестанут соседствовать и отгородятся друг от друга стеной. Напротив, по тем вопросам, по которым в рамках нормализации велся заинтересованный с грузинской стороны диалог, достигнут заметный прогресс. Торговый оборот между Россией и Грузией за два года вырос в три раза. Поток российских туристов быстро и непрерывно растет, содействует этому процессу возобновление регулярного авиасообщения между двумя странами. Просматриваются перспективы реализации транспортных и энергетических проектов. Новое правительство в Абхазии может оказаться более сговорчивым в вопросе о возобновлении железнодорожного сообщения с Грузией. На очереди реконструкция сухопутных транспортных путей, соединяющих Россию и Грузию. В этом году автомобильное сообщение по Военно-грузинской дороге прерывалось дважды из-за схода селей. Развитие транспортной инфраструктуры важно не только для российско-грузинских связей, но и для российско-армянского и российско-турецкого транзита грузов по территории Грузии. Москва и Анкара поставили амбициозную задачу увеличения товарооборота до 100 млрд долларов к 2020 году, при этом портовая инфраструктура как России, так и Турции уже не справляется с растущим товарным потоком. В энергетической сфере российские инвестиции приходят в грузинскую гидроэнергетику, также рассматриваются возможности расширения поставок природного газа из России.

Эти вопросы станут основой повестки дня российско-грузинских отношений на ближайшие месяцы. Не исключено, что по мере затухания украинского кризиса вновь создадутся условия, в которых может состояться встреча лидеров России и Грузии. Однако у нормализации двусторонних отношений есть четко определенные пределы. Глобальная стратегия Грузии остается прежней – сблизившись с Западом, использовать его ресурс, чтобы заставить Россию отказаться от поддержки Абхазии и Южной Осетии. Упорство Грузии в преследовании этой цели не позволяет сторонам осуществить глубокий пересмотр отношений и вместе предположить, каким может быть альтернативное будущее.

Андрей Сушенцов, кандидат политических наук,
старший преподаватель МГИМО (У) МИД России