№1 (357) январь 2023 г.

Александр Конторович: На Украине обиделись, что я их сравнил с нацистами. События показали, что я не ошибся

Просмотров: 4633

Интервью с российским писателем-фантастом, сценаристом и солдатом

– Александр Сергеевич, здравствуйте! Расскажите о себе. Вы известный человек, и о Вас много информации можно найти в том же интернете, но все же…

– Знаете, даже если я начну что-то опровергать, народ будет верить тому, что там написано, а не моим словам. Ничего особенного в моей биографии нет. Родился, учился, жил, работал, служил в армии, в 9-й стрелковой дивизии. Учился много чему начиная с 12-летнего возраста. У меня были хорошие учителя, мне очень в этом плане повезло. С 1972 по 1990 год занимался бардовской песней, у меня одна из крупнейших фонотек в СССР. После армии работал в проблемной Лаборатории лавин и селей. Это была очень интересная работа. Втроем смогли многого достичь. Нас вообще было четыре человека, имелся один ученый секретарь, которого никто никогда не видел, но все знали, что он где-то есть. Был руководитель лаборатории, инженер, я – старший техник. Мы втроем добились таких же результатов, которые получали японцы со штатом лаборатории в 200 человек и с огромным по тем временам финансированием. И совпадение результатов получилось с точностью до второго знака после запятой. А мы все это делали с помощью практически палки и веревки. Кидали поплавок на леске в селевой поток, он разматывался. По скорости того, как разматывался моток лески, мы считали скорость движения потока. Силу удара измеряли так: ставили фанерный щит площадью в 1м2, в него билась волна селя, карандаш чертил кривулины на листе бумаги, а мы считали силу удара. Все совпало. Нам резко повысили зарплату: ученому секретарю дали 100 рублей, руководителю дали 70 рублей, инженеру дали 50, а мне дали 10 рублей. Вместо 70 рублей зарплаты у меня стало 80 рублей. И я стал подоходный налог платить не 8 рублей, как платил раньше, а сразу 20 руб. В итоге получать на руки стал меньше, чем до повышения зарплаты. Я обиделся и ушел.

Позже стал заниматься охраной спецпроездов. У меня было два охраняемых лица: министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко и зампред Совета министров РСФСР Михаил Сергеевич Соломинцев. Потом работал в московских подземельях несколько лет. После занимался исследованием оружия, вооружения, разрабатывал средства индивидуальной защиты. Закончил академию, а в 1996 году ушел на пенсию.

Потом я стал заниматься разработкой средств и методов борьбы с терроризмом. Все криминальные взрывы тогда в России насели на наши шеи. Мы катались по всей стране и за рубежом, изыскивали новые методы борьбы с этим неприятным явлением и нашли. Получили шесть совместных патентов по средствам и методам борьбы с терактами. После 10 лет работал в Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Приходилось заниматься и подготовкой людей под различные задачи, готовить личную охрану для очень многих политических деятелей, ныне здравствующих и уже покойных. В 2010 году начал писать книги.

– А что Вас сподвигло к писательской деятельности?

– Есть конкретные причины, конкретный человек. Это Артем Рыбаков – мой хороший товарищ. Он тогда начал писать серию книг под общим названием «Игрушки». Она вышла в печать под заголовком «Переиграть войну». Когда начал писать первую книгу, он сказал: «Я начал писать, приходи». Я написал один комментарий, второй. Незаметно для себя написал первые шесть глав его книги. Столько же – во второй. В третьей книге он моего персонажа безжалостно убил. Так надо было. Этим бы все и закончилось, но я опрометчиво написал фразу, что некоторые события, очевидцами которых мы являемся, на самом деле совсем не то, что мы видим, представляем. Истинная их причина становится видна спустя очень много времени, по совершенно незначительным фактам. Я за это зацепился.

За несколько лет до этого я написал небольшую книгу про абсолютно реальных людей. Народ прочитал, те, кто был там упомянут, сказали: «Все классно, но не вздумай это больше никому показать, да еще и напечатать». «А чего так?» – спрашиваю. «Ты столько не отсидишь», – был мне ответ. Я понял, убрал в дальний угол и забыл. А тут пришлось вытащить, переработать текст, события, время, место. И начал выкладывать по кусочку. Все выложил и написал: конец. Через неделю главный редактор издательства позвонил, сказал: «Давай мы это напечатаем». Я был сильно удивлен и сказал: «Ну если вам больше нечего делать…» Напечатали, вышла первая книга – «Черный бушлат». И решили, что «Бушлат» один нехорошо – тогда была компьютерная игра «Черный бушлат», про морскую пехоту. Сделали «бушлатов» много, хотя никакого отношения к игре эта книга и не имеет, но тем не менее. Тираж книги тогда дошел до 800 тысяч проданных экземпляров. А потом я просто перестал считать. После пришлось писать продолжение из-за возмущенных окриков: «Как, всё?!» В последней книге я отправил главного героя на пенсию, чтобы действительно было всё. Теперь он сидит на пенсии, он набегался. Но читатели до сих пор требуют писать продолжение.

Самое смешное, что вся эта серия книг, например, в Израиле и еще в некоторых местах принята как учебник на курсах повышения квалификации офицеров спецподразделений, как учебник по оперативно-тактической деятельности. По ней сдают экзамены. В Израиле ее перевели на иврит.

– Получается, Вы описываете реальные события, облекая их в жанр фантастики?

– Да, именно так.

– Расскажите, пожалуйста, про серию книг «Имперец».

– С «Имперцем» вообще весело все получилось. Редактор «Яузы» тогда спросил, не мог бы я написать, что в России победило неолиберальное начало. Я согласился и оговорился, что скорее всего они печатать это не решатся. Но написал. Ее сейчас переиздало «АСТ» отдельным сборником. Когда книги этой серии попадают некоторым товарищам на стол, они изумляются, в какое время я их написал. И потом подтверждают, что как с сегодняшнего дня все списано. Точно такая же серия получилась и с «Диким полем». Я написал две книги, хотя хотел написать больше, но главред издательства назвал первую книгу общим названием серии. И я сказал: «Ну извини, значит, будет лишь две книги». Изначально она называлась «Я хочу жить дома». Но сложилось иначе. Народ говорит, что получилась документальная история Украины. Согласен, по факту так оно и вышло.

– У Вас есть целая серия книг – «Десант попаданцев». Чему они посвящены?

– «Десант попаданцев» – это очень интересная вещь. Есть литературный форум «Вихри времен», где предложили не обсуждать, как писать книги, а написать самим. У нас там есть писатели, а есть те, кто еще не писал никогда и ничего. И мы стали писать эту книгу. Там было 36 авторов. До конца, до шестой книги, дошли только четверо. Подавляющую часть финальной книги писал я. Все остальные устали, мягко говоря. Проект получился очень интересным. Из всех он оказался «самый-самый»: больше всего участников – 36 человек, дольше всего продержавшийся на плаву – два года, самое большее количество совместных книг – их было шесть. И самый большой совокупно изданный тираж.

– А «Выжженная земля»?

– «Выжженная земля» – это чисто моя идея. Я просто постарался тогда представить, что нас ждет, если события будут развиваться по самому плохому сценарию. Понятно, что хорошее не ждет никого и нигде. У всех будет хреново, но по-разному. У кого-то совсем плохо, у кого-то более-менее, кого-то совсем не будет. По логике вещей условная картофельная республика никакими ресурсами для выживания не обладает. Прибалтики просто не будет как явления природы. Потому что она не представляет никакого интереса ни для кого вообще, только как территория, на которой могут идти военные действия.

– Александр Сергеевич, а чем лично Вам близка тема Донбасса?

– С 2014 года я там воевал в батальоне «Брянка» – бывший батальон «СССР». Потом – в бригаде «Призрак».

– У Мозгового?

– Он к тому времени уже погиб. Тогда нами командовал «Аркадьич». Потом я много раз приезжал в Донецк, Луганск. Старался помогать, чем могу.

– А почему Вы решили принять участие в событиях в Донбассе? С чего все началось лично для Вас?

– Туда поехал мой хороший товарищ Андрей Шумский. Поехал и потом написал: «Саш, приезжай, там такое творится…» Я ответил, что дождусь, когда знакомый гуманитарку повезет, и приеду вместе с ним. Приехали. И тогда уже давали 2 кг гречки, 2 банки тушенки на семью на неделю. Больше просто не было. Человек, который нормально ориентируется в обстановке, понимает, что это надо как-то растягивать. В магазинах все было, но у людей денег не было. И пенсионерам было трудно объяснить, что все это им необходимо растянуть на неделю. Были случаи, когда люди все за день съедали и потом просто не доживали до следующей выдачи.

– Когда Вы первый раз приехали в Донбасс? Какова была цель Вашей первой поездки?

– В свой первый приезд я познакомился с командиром батальона «Брянка». И в следующий раз я приехал уже прямо к нему. Мы обучали молодых пацанов, которые даже двустволки в руках не держали, не понимали, что делать с оружием. Андрей Шумский там тогда и остался. Поэтому, когда я приезжал, мы работали всегда вместе. Андрей там и погиб в 2016 году… Я приезжал туда неоднократно и один, и с товарищами. Мы старались делать все возможное, что от нас зависело. Вроде получалось. По крайней мере, хоть не стыдно. В кустах не отсиделись.

– А как Вы познакомились с Фаиной Савенковой, творческой звездочкой из Луганска? Расскажите о Вашем сотрудничестве с юной писательницей, пожалуйста!

– В 2019 году, на фестивале «Звезды над Донбассом». Собралось всего примерно 20 человек авторов. Зато там были такие персоны, как Сергей Лукьяненко, Сергей Волков. Как выяснилось, Фаина была единственная из Луганска. Кстати, она до сих пор единственная, кто из Луганска приезжает на фестивали. Притом что в Союзе писателей ЛНР очень много народу.

После выхода первого сборника рассказов, написанного всеми участниками фестиваля, я предложил Фаине дальше писать вместе. И мы написали настоящую книгу – «Стоящие за твоим плечом», которую уже перевели на французский язык, она сейчас вышла и продается во Франции. Сейчас идет ее перевод на английский. И я подозреваю, что готовится перевод на арабский. Сейчас пишем уже пятую книгу, и, наверное, это будет очень тяжелая книга. Мы ее пишем в соавторстве с француженкой, с репортером из Франции, которая хорошо знает Донбасс.

– Как отразились события на Украине, в Донбассе и в Крыму на Вашем творчестве?

– Как уже говорил выше, у меня вышла серия книг про Дикое Поле. Вышло две книги, как народ сейчас ехидничает, о документальном будущем Украины. Абсолютно согласен, что никакого другого будущего она не заслуживает, и этого-то слишком много. Я написал вторую часть «Реконструктора». Смысл в том, что человек проваливается в прошлое, в немецкой военной форме, считает себя немецким солдатом, какое-то время учится, служит и потом в его голове возникают частичные воспоминания о прошлом. Он понимает, что никакой он не немец, начинает воевать, и его в итоге вышвыривает назад. Он видит там пленных ополченцев, в которых узнает внуков бойцов, с которыми он воевал еще во время ВОВ. Кто-то из них остался его прикрывать и погиб, кто-то выжил. И ему абсолютно понятно, на чьей стороне он должен стоять. Видя бегущую по улице толпу «правосеков» (запрещенная в России организация), он понимает, что тогда побили нацистов и этих побьем. Меня дико возненавидели на Украине после этих слов. За то, что я сравнил их с нацистами. На что я отметил, что вроде нигде не ошибся. Все последующие события показали, что я не ошибался.

– Что Вы делаете сейчас в рамках поддержки наших бойцов в СВО и мирных жителей Донбасса?

– Для мирных не делаю ничего, просто потому что некогда.

– А как же писатели, которым Вы помогаете в республиках – они ведь тоже мирные жители?

– Я не считаю это таким сверхординарным. Помогаешь, делаешь, что можешь. Я не считаю это большой помощью. Хорошо, если человеку удалось дать толчок, а дальше он сам, без твоего участия движется. Ты ему крылья расправь – тогда он полетит. А с армией – да, с самого начала мы занимаемся тем, что готовим и мобилизованных, и служащих не первый год. Нас всего 30 человек. Мы стараемся учить людей думать. Как сказал один умный человек: можно научить человека метко стрелять, быстро бегать и высоко прыгать, но в критической ситуации он не поймет, куда бежать, куда запрыгивать и в кого стрелять. Но если мы научим его думать, он все сделает сам. Задача стоит такая. Первое – научить людей думать. Второе – остаться живыми. Для того чтобы человек остался живым, он должен понимать, с чем он встретится, как это будет выглядеть, что он должен в этом случае делать. Задача именно такая.

– Это как Котов в свое время учил Котенка?

– Котенок, кстати, совершенно реальный персонаж. Она существует в действительности и именно такая, как ее описали. Более того, она сейчас со мной, тренирует бойцов. Человек обладает многими уникальными способностями, которые выходят за границы разумного. Видеть видишь, понимать понимаешь, поверить не можешь.

– Вы считаете, что главное – научить человека не только быстро действовать, но при этом и быстро думать?

– Не совсем так. Когда мы были недавно в Ярославле, у нас там собрали инструкторов-офицеров училищ, кто помогал нам работать с ярославским пехотным полком. Я задал вопрос: сколько надо времени, чтоб научить попадать в цель, неважно из какого оружия – автомата или пистолета. Мне начинают называть разные сроки. Беру автомат и объясняю, что надо делать так и так. Человек начинает попадать в цель сразу.

«Можешь объяснить, как ты это делаешь?» – «Нет». –« Сколько времени ушло, сутки?» – «Нет, 20 минут». – «Почему нас так всех не готовят?» – «А вот этот вопрос не ко мне. Вас готовим мы. А почему так не делают в рамках всей страны – это выходит за рамки моей компетенции».

У меня нет ответа на этот вопрос. Мне повезло, у меня были хорошие учителя, которые меня этому научили. Вам не повезло, у вас не было таких учителей.

Приходим, человек роет окоп по уставу, как положено, а мы ему предлагаем пронести по этому окопу раненого. И выясняется, что этого сделать нельзя, потому что узко, потому что через повороты он не проходит, а носилки вообще не пролезают – они не сгибаются. Нам что теперь – выкидывать раненого? Или все же окоп делать по-другому? В уставе написано так, но на деле копать его надо иначе. У нас были Первая мировая война, Вторая мировая война. Первая вообще была сплошь позиционная. Почему мы забываем про все эти вещи? Люди годами сидели в окопах. Если они дожили до конца войны, значит, все делали правильно. Чего мы мучаемся, если все придумано до нас? На вопрос, а где это можно прочесть, я отвечаю, что сам же я нашел, а кто не давал это сделать вам? По рукам и глазам били? Саперная рота была нулевой вообще, обычные мужики. Кстати, парадокс, именно иллюстрация Рабоче-крестьянской Красной армии. Рабочие, жители деревень и мелкое-мелкое вкрапление айтишников, городских жителей. Ни одного креативного не увидел – их там просто нет. Попадались и так называемые «белые воротнички», но они ни разу не выпендривались. Работали они так же, как и все, и кстати, очень хорошо. Голова срабатывает быстро, люди сразу понимают, что им необходимо. Через неделю эта рота начала у меня сама строить, копать, а потом начали учить других. К концу месяца они стали большой нормальной семьей. Все прекрасно друг друга понимали. Никаких трений. Надо научить, чтобы человек так мог работать.

– Если можно, в рамках дозволенного, что Вы можете рассказать о Вашей работе в рамках контртеррористической деятельности?

– Сейчас или вообще?

– Давайте от вообще к сейчас.

– Я уже говорил, что много лет занимался противодействием взрывному терроризму. Объездил очень много разных мест и у нас, и за рубежом. И слава Богу, нам удалось сделать многое по этому направлению. Да, сейчас все это вернулось. Но тогда это был Кавказ, тогда это было все очень серьезно и плохо. И имело тенденцию стать еще хуже. Тогда это задавили, смогли. Нашли способ, метод, в том числе технический, над которым мы и работали. Не стало этого явления. Сейчас оно возвращается, ползет с Украины и будет ползти, потому что там идет поддержка. Необходимо помнить и понимать, что мы воюем не с Украиной, мы воюем с НАТО. Когда там воюют штатные военнослужащие НАТО, только переодетые в украинскую форму, мы должны быть к этому готовы. Например, я ранее не видел на Украине много негров, которые бы не только воевали, но еще и по-английски разговаривали.

– По Вашему опыту, как Вы оцениваете степень нарастания террористической угрозы на территории Российской Федерации? И те методы и средства, которые применяются для борьбы с этим. Эффективны ли они?

– Я не могу судить, какие именно методы применяются сейчас, поскольку я не работаю непосредственно в этой сфере. Просто не знаю. Вообще же самый эффективный метод борьбы с терроризмом – прежде всего агентурный. Мы очень сильно ругали в свое время немцев, и было за что. Но нельзя не отдать им должное: они построили очень грамотную систему противопартизанской борьбы. Именно грамотную. Понятно, что она своего эффекта не дала, но крови они нам попили очень много. И эффективность ее была очень высокой. В свое время мы задавили на Украине за несколько лет все бандеровское подполье не потому, что действовали, как сейчас, убеждениями. То есть методы-то есть, и они проверены и испытаны. Мы задавили басмачество в Средней Азии. По сути, это была та еще задача, похуже украинской. Задавили же? Задавили. Опыт есть, и люди, умеющие это делать, есть.

Опять же я не могу судить, почему оно сейчас развивается именно так. А кто сказал, что не было бы хуже, если бы мы не действовали тем способом, каким действуем сейчас. Вполне возможно, и я это допускаю, что было бы намного хуже, чем мы даже можем себе представить. Угроза, безусловно, есть и будет расти, потому что очень много заинтересованных в этом людей. И эти люди сидят на больших постах. Они себе в окно гранату не дождутся, потому что они далеко, они отдают команды. А делают все это всякие Мыколы откуда-нибудь с Херсонщины. И Западу их не жалко, это расходный материал. Погибнет 100–200 человек – им нет разницы. Кто их считал? Поэтому угроза нарастать будет. И бороться с ней придется, к моему сожалению, очень жесткими, может быть, даже жестокими методами. Я не хочу сказать, что сейчас методы сильно гуманные, но с моей колокольни, наверное, было бы лучше пожестче.

– А что приведет к меньшему количеству жертв? Давайте вспомним 2013 год, Майдан в Киеве?

– Если бы тогда по Майдану прошлись танками, было бы как в Китае с Тяньаньмэнь. В Китае прошлись – что, стало сильно хуже? Я не заметил. Да, каким-то крикунам стало хуже. И что? Они стоили того количества жертв, которое потом появилось? Они не стоили даже четверти, даже десятой части. Если бы по Майдану прошлись танками – да, кто-то бы поорал, повозмущался. Этим бы все и закончилось. И количество жертв было бы на порядок меньше.

– Да, есть такое понятие – необходимая жесткость.

– У нас принято ругать Никколо Макиавелли, мол, он был жестокий. Он не жестокий. Он жил в свое время и описывал те методы, которые позволяли ему тогда удержать государство от распада. Мы все сочувствуем д`Артаньяну и ругаем кардинала Ришелье. Хотя по большому счету за страну воевал не д`Артаньян, а именно Ришелье. Как написал один из талантливых авторов современности: «Я только сейчас начинаю понимать кардинала Ришелье, которому мешали четыре алкоголика и две проститутки». По факту он прав.

– Видите ли Вы какое-то сходство или различие в боевых действиях в армяно-азербайджанском конфликте, в первую очередь в 44-х дневной войне, и боевых действиях в СВО?

– Нет, не вижу. Кто заставлял армян перед самой войной расформировывать четыре артиллерийских полка и продавать их вооружение? Никто не заставлял, они это сделали сами. И простите, тем самым и спровоцировали войну. Какая может быть война, когда нынешнее руководство Армении спит и видит, как бы избавиться от Карабаха, из-за которого их не берут в Европу? Какая может быть война, о чем мы говорим? Количество жертв? Сидящих там, наверху, разве касается, погибнет 100 человек или 200? Они в ЕС хотят, они не хотят сидеть у себя в Армении. А задачи для этого поставлены. А самих армян, к сожалению, никто и не спрашивал об этом.

– Видите ли Вы перспективы мирного разрешения?

С учетом позиции Пашиняна и его отказа подписать совместное коммюнике ОДКБ?

– Нет, не вижу. Он сейчас выйдет из ОДКБ, кинется под каблук НАТО. И что дальше? Это как-то остановит Азербайджан? Какую войну остановило НАТО за время своего существования?

– А как Вы думаете, Иран поможет Армении? И что должно совпасть, чтобы Иран захотел помогать Армении?

– Захочет – поможет. Вопрос: захочет ли. Он должен почувствовать угрозу для себя. Тогда да. А пока этого нет, ему незачем влезать в этот конфликт. Да, в Иране много этнических азербайджанцев, они граждане Ирана. Любая попытка, а они, кстати, были, и не один раз, раскачать этих азербайджанцев против Ирана заканчивалась очень плохо для этих азербайджанцев. Иран абсолютно не церемонится и правильно делает, между прочим. Тяньаньмэнь и Майдан они тщательно изучили. Они сейчас у себя упразднили полицию нравов и отменили обязательное ношение хиджабов. Не потому, что они такие прогрессивные, а потому, что знают, к чему это приведет. Нельзя бесконечно закручивать крышку котла, он обязательно рванет. Они ослабляют накал, так как понимают, к чему это может привести. Лучше уступить в малом, чем потерять в большом. Никому не нужна гражданская война в стране. Ирак рядом – посмотрите на него, что стало со страной?

– А то, что Турция начинает сейчас медленную экспансию, например покупка бизнеса, недвижимости в Армении?

– Они их купят – этим все и закончится. Кто побогаче, сбегут в США, на остальных плевать.

– Как Вы думаете, у Армении есть шансы?

– При нынешнем руководстве нет.

– Скажите, в армянском Гюмри находится российская военная база. Так же, как и в Приднестровье, находятся наши российские миротворцы. Если Армения при руководстве Пашиняна потеряет свою государственность, то ведь и нашей российской базе там не будет места.

– Пример Грузии при Саакашвили. Там наши войска стояли – куда они делись? Ушли. Будет то же самое и с Арменией. Хотите сказать, что одна военная база будет воевать со всей страной? Нет, не будет. Тем более что немалое количество населения, особенно из руководства страны, хочет на Запад. Вперед, ребята!

– А Приднестровье? Они как раз хотят к нам.

– Приднестровье должно быть с нами. Без вариантов.

– Они сейчас находятся между прозападной Молдавией и прозападными остатками Украины.

– Очень скоро этих прозападных остатков Украины не будет. Очень на это надеюсь.

– Вам не кажется, что Россию стремятся всеми силами втянуть в конфликт между Арменией и Азербайджаном?

– Да, так и есть. Наши, слава Богу, пока не втягиваются. И правильно делают. Защищать независимость Армении от них самих, что ли? Они всеми силами стараются, не все, но многие из тех, кто выходит на улицы, стремятся на Запад. И что им, рот затыкать? На каком основании? Они у себя в стране. Это не наши функции. Они входят в ОДКБ, там есть наши базы. Они выйдут из ОДКБ – наши базы уйдут. Я не говорю, что это правильно. Мы отдаем кусок своего. Но Россия не должна защищать права армян больше, чем сами армяне. И кто мешал армянам признать Карабах за все эти годы? Никто не мешал, но не признали же. Там сидели многие президенты, но никто не признал. И мы хотим выступать за них больше, чем они сами?

– Как Вы оцениваете ситуацию в Сирии?

– Сирия потихонечку встает на ноги. Основных злодеев там все же большей частью повыбили. С оставшимися сейчас очень лихо разбирается Турция, потому что невменяемые курды никому там не нужны. Они перебежчики: сегодня союзники у этих, завтра у других, потом у третьих. Никому не нужен такой союзник, его проще вообще не иметь. Курды всю жизнь борются за создание собственного государства. Могу им только посочувствовать. Но где их территории? Все территории курдов поделены между странами. Прежде чем создать свое, надо отъесть что-нибудь у соседей. Какому соседу такое понравится? А они обижаются, почему на них ополчился весь мир. За что он должен их уважать? Понимаю, что они дерутся там за свою землю, но они воюют с прошлого века и что-то результата не видно. Может, что-то другое придумают?

– А деятельность ЧВК «Вагнер» в Африке, Сирии, Донбассе? Как Вы их оцениваете? Именно как структуру.

– Положительно. Люди делают то, что по разным причинам не может делать государство. Так весь мир сейчас действует. Американские ЧВК тоже проводят государственную политику своими методами.

– В преддверии новогодних праздников что бы Вы хотели пожелать нашим читателям и всем тем, кто принимает участие в СВО, всем тем, кто поддерживает СВО, неравнодушным к защите мирного населения Донбасса? Тем более что сейчас со стороны ВСУ идут массовые обстрелы территории Донбасса.

– Да, при недавнем обстреле Донецка у меня не то чтобы близкие, но знакомые люди погибли. Те, которых я знал… Что я могу сказать… Общее пожелание всем – остаться живыми. Это не требует дополнительных пояснений. Люди должны остаться живыми во время войны. Но есть такое понятие: выжить любой ценой. С этим я никак не согласен. Любой ценой – значит где-то отсидеться, спрятаться, сбежать. Такого я не пожелаю. Пожелаю лучше победить. Я сам в этом участвую, как я могу оторвать это от себя. Терпения тоже не желаю – терпим столько лет, пора закончить уже. Здоровья? К этому мы еще придем. Здоровье тоже бывает разное. Можно тихо сидеть на попе ровно, ни во что не ввязываться. Здоровье, с моей точки зрения, неотделимо от всего того, что человек делает. У самого куча болячек, но когда пошел во все эти дела, то забыл про все лекарства. Вернулся домой – опять все началось. Там организм как-то себя сам подстраивает, чтобы без всего этого обходиться. Сил побольше, нервы покрепче.

Очень хочется, чтобы следующий год народ уже встречал без стрельбы, без разрывов снарядов на улице. Чтобы никому не пришлось дергаться, когда в дверь звонят, не несут ли похоронку. А это может быть и бывает: и здесь, и там. Не просто жить мирно. Мир иногда достигается очень трудно. Был там условный «мир» – и что? Стреляли хоть и меньше, но жить было не легче. Стреляли все эти восемь лет. Снаряд прилетал в любой момент. Пожелать хочу, чтобы на той стороне нечем было выстрелить. Просто не было, абсолютно любой ценой, какой угодно. В свое время народ называл меня экстремистом, что не думаю, мол, о мирных. Я сказал так: вот разделение линии фронта – здесь мои, а там чужие. Когда мы будем там, они будут тоже свои, но пока мы здесь, я буду воевать за этих и не учитывать нужды тех. Вообще никак.

– Многие работают на ту сторону, находясь в республиках?

– Очень многие, и я знаю таких. И даже приходилось их ловить. Не зря же меня учили столько лет. Когда элементарно начинаешь сопоставлять одно, второе, третье. У одного дочь работала в СБУ, а он у нас офицером служил. Потом выяснилось, что он на ту сторону работал тоже. Что, про это раньше никто не знал? Знали прекрасно, не интересовались просто. Вот и результат. И это не единственный случай. Я не призываю воевать отцов с детьми, но голову надо иногда включать. Не нужно ставить человека на должность, дающую доступ к важной информации. Определите его туда, где он не сможет навредить. Для этого не нужны немыслимые силы. Просто разумные и правильные действия. А еще работать надо. Делать свое дело. И по возможности делать его правильно.

Беседу вела Мария Коледа

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 6 человек

Оставьте свои комментарии

Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты