Варвара Манукян: Моя мечта – чтобы в Армении появился хотя бы один аутентичный клавесин

Варвара Манукян окончила Московскую государственную консерваторию им. П.И. Чайковского, стажировалась в Мюнхене. Училась у известных музыкантов – Алексея Любимова, Ольги Мартыновой, Кристины Шорнсхайм. Концертная деятельность Варвары Манукян охватывает многие страны Европы.

В 2017-2019 годах с ее участием вышли компакт-диски с записями камерной музыки в составе трио IPG Pleyel Klaviertrio, а также сольных исполнений произведений Игнаца Плейеля, Джона Филда, Фредерика Шопена.

Популяризация старинной музыки, уникального звучания аутентичных инструментов – в этом видит свою миссию Варвара Манукян.

– Варвара, Вы выбрали для своего выступления в Москве Французские сюиты И. С. Баха. На клавесине они звучат по-другому?

– Именно с этого замечательного цикла Иоганна Себастьяна Баха началось мое знакомство с историческим исполнительством в классе игры на клавесине в Московской консерватории. Выбор программы был еще и рациональным, потому что Французские сюиты – компактное, цельное и вместе с тем очень содержательное произведение, которое хорошо воспринимается слушателями.

Сам концерт в Москве состоялся благодаря содействию моего педагога по консерватории Ольги Мартыновой. Она сообщила, что предоставлен зал для выступления в культурном центре «Покровские ворота», где есть клавесин. Этим раритетным инструментом располагает далеко не каждый концертный зал.

– Вы выступили в Москве после 13-летнего перерыва. Почему московские любители барочной музыки так долго не слушали Вас?

– В настоящее время я живу и работаю в Германии. В 2003 году окончила факультет Исторического и старинного исполнительского искусства консерватории в Москве, была первой студенткой-клавесинисткой тогда еще молодого педагога Ольги Мартыновой, которая сегодня является профессором консерватории.

После окончания аспирантуры в 2005 году стало очевидно, что продолжать учиться барочной музыке надо, и именно там, где зародились ее традиции. Представилась возможность получить стипендию германской службы академических обменов DAAD и поехать на стажировку в Мюнхенскую высшую школу музыки и театра. Я хотела учиться у Кристины Шорнсхайм, одной из ведущих в Европе исполнительниц на исторических инструментах, и она с удовольствием взяла меня в свой класс. Кристину Шорнсхайм хорошо знают в Москве.

– А после стажировки?

– Началась концертная деятельность, появились первые предложения, завязались контакты в музыкальном мире. Немецкого языка я не знала, и планов остаться в Германии не было. Но решающую роль сыграла представившаяся возможность концертировать на разных клавишных инструментах, глубже погрузиться в мир исторической музыки, проследить ее развитие, эволюцию музыкальных инструментов.

– Почему именно клавесин?

– Когда после окончания Музыкального училища имени Гнесиных собиралась поступать в консерваторию как пианистка, случайно увидела объявление об открытии нового факультета исторического и старинного исполнительского искусства. Меня это заинтересовало. Факультет возглавил Алексей Борисович Любимов, среди преподавателей были известные музыканты – Наталья Гутман, Марк Пекарский. Сыграв на клавесине первый раз, поняла, что это абсолютно другой музыкальный инструмент, совсем не похожий на фортепиано. Особенный звук клавесина, его высокое и вместе с тем глубокое звучание, аура притягивают настолько, что погружаешься в другое временное измерение, попадаешь в иную атмосферу.

– Что за инструмент клавесин?

– Это клавишный струнно-щипковый инструмент, как лютня или арфа. Струну щиплет перышко, в отличие от молоточкового устройства фортепиано. Природа инструмента совершенно иная. Отсюда и совершенно другая техника игры на нем: вес руки в данном случае неприменим, важен вес пальца и, конечно, артикуляция. Звук клавесина очень точный и требует безупречной артикуляции. Кроме того, сам звук не имеет динамики, она достигается на клавесине совершенно другими способами.

В истории клавесина существовали разные школы, существенно отличавшиеся друг от друга. Клавесины французской школы, например, мягкие по своему звучанию. И французскую барочную музыку лучше исполнять на них. Звуки французского клавесина как бы перетекают друг в друга, образуя звуковую «подушку». Музыку немецких композиторов лучше исполнять на инструментах немецкой клавесинной школы. Эти инструменты более точные в плане звука, чуть более суховатые, но на них прекрасно прослушиваются структура и полифония, столь свойственные немецкой барочной музыке. На этих инструментах можно «разговаривать». Клавесины фламандского изготовления – своеобразный микст между французским и немецким, и поэтому более универсальные. Итальянские – очень громкие, они оптимальны для исполнения партии basso contiuo (цифрованного баса) в составе оркестра, играющего музыку итальянских композиторов, например, XVII века.

– Какие произведения в Вашем репертуаре?

– Музыка разных стилей и эпох. На клавикордах исполняю музыку раннего барокко, произведения К. Ф. Эм. Баха. На клавесине – барочную музыку, например, сочинения раннего Моцарта, Гайдна, а также музыку XX века и современную. Произведения венских классиков играю уже на хаммерклавире, молоточковом фортепиано. На рояле – классический репертуар. К каждому инструменту подбираю соответствующие произведения.

Главное для меня – точное прочтение и передача стиля эпохи того или иного композитора. Отражение этого стиля, аналитическое прочтение музыкального текста плюс музыкальная индивидуальность – вот ключ к исполнению сочинений композиторов прошлого. Этой синергии надо добиваться.

– Глен Гулд, всемирно известный пианист, считал, что музыкантов можно разделить на две категории. Первые – это те, кто стремится взять от инструмента все, что можно, другие – музыканты, которые обходят технические стороны исполнения и, как бы минуя инструмент, создают иллюзию непосредственного контакта между своей личностью и слушателями. К какой Вы отнесли бы себя?

– Для меня самое главное – контакт между мной, как исполнителем, и произведением. Инструмент – промежуточное звено между мной и музыкальным текстом, на котором я его воспроизвожу. Конечно, «минуя инструмент» невозможно добиться контакта со слушателем.

– Вы не теряете связей с Арменией?

– Я родилась в Ереване. В 1992 году семья переехала в Москву. Я училась, родители работали. Затем они вернулись в Ереван. И поэтому бываю в Ереване намного чаще, чем в Москве, но не только по семейным причинам.

Мне хочется популяризировать историческое исполнительство в Армении. Я регулярно провожу мастер-классы в Ереванской консерватории, в Ереванской музыкальной школе имени Саят-Новы, с директором которой Тиграном Экекяном сложились творческие отношения. Тигран Экекян, создавший хор «Маленькие певцы Армении», понимает важность развития музыкального аутентичного исполнения. К сожалению, большинство музыкантов в Армении не владеют этим стилем, не знакомы со стилистикой той или иной музыкальной эпохи, но интерес большой.

– Клавесины в Ереване есть?

– Копий старинных инструментов, которые есть в Европе, в достаточном количестве в Москве, в Армении нет. Есть старые клавесины, изготовленные еще в ГДР и построенные по модели фортепиано. А поскольку нет аутентичных инструментов, создать факультет в консерватории невозможно, как и проводить полноценные мастер-классы, выступать с концертами. А было бы хорошо, если бы в Армении проводились концерты, фестивали этого музыкального направления. Для этого необходим интерес к нему не только музыкантов, но и общественности, меценатов.

Прежде всего, нужны инструменты, копии старинных. Моя мечта, чтобы в Армении появился хотя бы один аутентичный клавесин. Скажем, фламандский, на котором можно исполнять любые произведения барочной музыки, а также хаммерклавир для исполнения произведений венских классиков – Моцарта, раннего Бетховена, Гайдна, ну и клавикорд. И тогда можно уже идти дальше.

Факультет старинной музыки в Московской консерватории был создан именно так. Владимир Спиваков предоставил консерватории в пользование клавесин, единственный в то время в Москве, принадлежащий ансамблю «Виртуозы Москвы», который он возглавлял. Когда стало известно, что Владимир Спиваков забирает клавесин в связи с переездом ансамбля в Московский Дом музыки, мы поняли, что остаемся без инструмента. И тогда Максим Венгеров, всемирно известный скрипач, заказал во Франции клавесин и преподнес его в дар факультету. В ознаменование этого события в Большом зале консерватории состоялся замечательный концерт, на котором Максим Венгеров выступал с пианистом Яном Брауном. В концерте принимал также участие и Алексей Борисович Любимов. Состоялась торжественная передача клавесина факультету. На инструменте золотыми буквами сделана надпись, которая гласит, что клавесин – дар Максима Венгерова Московской консерватории.

– Вы выступаете с оркестрами?

– Пока не так часто, в основном как солистка или в составе камерно-музыкальных коллективов. Если выступать с оркестром, желательно играть на исторических инструментах. С традиционным оркестром играть надо на современном рояле и полностью менять свою специфику.

Несколько раз играла в Риге с барокко-оркестром Collegium musicum Riga, который возглавляет лучший в Латвии исполнитель старинной музыки, заведующий кафедрой старинной музыки Латвийской музыкальной академии и создатель оркестра Марис Купч.

Играю также в составе трио IPG Pleyel Klaviertrio с двумя музыкантами из Австрии. Трио названо в честь австрийского композитора Плейеля, основателя фортепианной фабрики «Плейель», существующей и поныне. Мы исполняем в том числе и его музыку.

– Святослав Рихтер говорил, что «в пианизме очень много театра», а как Вы считаете?

– Конечно. Весь мир – театр, по выражению Шекспира. Когда музыкант выходит на сцену, он надевает определенную маску, и важно надеть нужную. Так, если я играю Баха, требуется барочная маска, а не венских классиков или романтиков. Во время исполнения отождествляешь себя с кем-то другим, когда уходишь со сцены – «возвращаешься» к себе. Искусство в том, чтобы полностью освободиться от одной маски и надеть другую.

– Кто для Вас авторитет в мире музыки?

– Есть любимые музыканты, игру которых я с радостью слушаю. Алексей Любимов – один из немногих, владеющих всеми стилями, начиная от авангардной музыки и заканчивая клавикордной. Его игру отличаешь сразу, настолько она индивидуальна. Ольга Мартынова, немецкий музыкант Андреас Штайер, Кристина Шорнсхайм – прекрасные исполнители, игра которых полна гармонии.

– Вы планируете преподавать?

– Пока даю частные уроки, мастер-классы. Дело в том, что в Германии мало таких преподавательских позиций, как доцент или ассистент, например. Нужно сразу получать ставку профессора, а таких вакансий очень мало, в Мюнхене есть только два профессора-клавесиниста.

– Что для Вас успех?

– Если радость исполнения передается слушателю, если после концерта люди начинают больше интересоваться этой музыкой и ее эпохой, это и есть успех. Значит, годы труда, те усилия, которые вложены в любимое дело, дали ростки. Успех – это светящиеся глаза людей после концерта.

Беседу вела Мария Григорьянц