№3 (359) март 2023 г.

Космонавт Олег Артемьев: Армяне – мужественные и волевые люди, могут и до Марса долететь

Просмотров: 6056

Интервью с Героем России, космонавтом-испытателем Олегом Германовичем Артемьевым

– Олег Германович, о Ваших истоках не так много известно, только знаем, что Вы родились в Риге. Где Вы учились, как стали космонавтом? Ведь каждый мальчик в детстве мечтал бороздить просторы космоса.

– Да, я родился в Риге, но прожил там недолго. Когда папа окончил военное училище, его распределили на Байконур, тогда это был город Ленинск, Казахстан. Наша семья уехала на Байконур, я вырос там. В садик ходил, в школу и на самом деле о космонавтике не мечтал. Мечта была стать моряком. После окончания школы поехал поступать в мореходку, но уже по дороге решил, что это не моя профессия. В процессе жизни было очень много желаний, кем быть, но сама жизнь мне подсказывала что-то более интересное. Я окончил Таллинский политехникум, затем поработал на заводе союзного значения в Таллине, пошел в армию, отслужил, демобилизовался из Советской армии как раз тогда, когда, к сожалению, развалился СССР, в 1991 году. Я решил получить высшее образование и ввиду разных причин пошел на подготовительное отделение в МГТУ им. Баумана. Там платили стипендию и готовили к поступлению в МГТУ. Нас возили по различным предприятиям ракетно-космической отрасли, мы выбирали себе специальность, куда пойти. Одна из поездок была в г. Калининград Московской области, сейчас это г. Королев, в Центр управления полетами. Там нам читал лекцию дважды Герой СССР космонавт Владимир Алексеевич Соловьев. Он был руководителем полетов, а сейчас – генеральный конструктор по пилотируемым космическим системам и комплексам. Он так интересно рассказывал, что все захотели стать космонавтами. У кого-то получилось, у кого-то нет. Я тоже решил попробовать. Отучился в МГТУ им. Баумана, стал инженером-механиком, а специальность – «техника и физика низких температур». Пошел работать в Ракетно-космическую корпорацию «Энергия», в отдел, который занимается подготовкой космонавтов к выходу в открытый космос. Отработал почти 5 лет и написал заявление в отряд космонавтов. Поступил в отряд в 2003 г. и 11 лет ждал своего первого полета. В 2014 году первый раз слетал, в 2018-м – второй и в прошлом году – третий раз.

– То есть летчиком необязательно быть, чтобы стать космонавтом?

– Да, так и есть. Некоторые – это летчики. Часть была военных, часть гражданских. У нас было три отряда космонавтов. Это военный отряд – Центр подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина, отряд гражданских космонавтов – Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С.П. Королева – и отряд, состоящий из врачей – Институт медико-биологических проблем Российской академии наук. Сейчас, с 2010 года, отряды объединили. Это теперь единый отряд космонавтов «Роскосмоса», и мы сейчас там находимся.

– В мире происходит масса событий, которые ведут к изменениям как в природе, так и между государствами, между людьми. Все эти отношения, изменения видны из космоса?

– Отношения между людьми не меняются. Те люди, которые прилетают на станцию – международный экипаж: часть российский экипаж и часть из американского сегмента. Это люди из США, Европы, Канады и из Японии. И за все три моих полета отношения между нами с самого начала были дружественные.

К людям, которые отбираются в отряд космонавтов и с нашей стороны, и со стороны европейской, японской, канадской – мерки одни. Отбираются добродушные, терпеливые, толерантные. Ценности одни и те же – семья, мир в доме, дети на первом месте. Поэтому мы всегда находим общий язык, несмотря иногда на сложности с языком, несмотря на политические отношения между странами. Эти отношения продолжаются и в космосе. Изменения, которые мы видим из иллюминатора – видно, что страдает экология, особенно в тех местах, где идут противостояния военного плана, вырубки лесов, пожары. Это из космоса все очень хорошо видно. Видны заводы, которые не заботятся об экологии, «лисьи хвосты» видны на снегу. Например, в первый полет летал – видел загрязнения от продуктов сгорания на комбинатах, а во второй полет было видно, что там уже снег чистый. Завод работает, но нет выброса. То есть это работа фильтров.

– Это в какой стране происходит? В России?

– И в России, и в других странах. Это очень хорошо видно. Грустно, когда изменения, загрязнения, вырубки остаются. Конечно, видно и потепление, таяние ледников.

– То есть Вы это наблюдаете из космоса?

– Да. Мы же проводим визуальное наблюдение за Землей в рамках экспериментов.

– Вы уже сказали, что три раза были в космосе. А какое общее количество времени Вы провели в космосе и в открытом космосе?

– За три полета у меня получилось в сумме более 560 суток. И мне повезло – у меня было 8 выходов в космос. Особенно в прошлом году, такой урожайный год был, – за полет 5 выходов. Это самая любимая работа космонавтов и в то же время самая опасная. Но все космонавты, конечно, мечтают о том, чтобы во время полета были выходы в космос. Бывает так, что человек много раз слетал, а выходов у него не было. Поэтому это такая редкая, опасная, но очень любимая работа космонавтов.

– А когда первый раз выходишь в космос, есть ощущение, например, страха?

– Во время общекосмической подготовки, в процессе наших многолетних тренировок страх уходит. У нас тренажеры очень похожи на то, с чем мы работаем в космосе, а специальные тренировки заставляют нас быть хладнокровными, не поддаваться ни панике, ни страху, поэтому все это, конечно, легко нами подавляется, по крайней мере большинством космонавтов. Наоборот, это восторг, удовольствие от работы.

– Олег Германович, Вы несколько раз летали в составе международных отрядов, где были и американцы, и представители других стран. Бывали ли у Вас разногласия и как они сглаживались? Ведь вы находитесь в ограниченном пространстве. Есть ли понятия «старик» и «новобранец» в полетах?

– Те отношения, которые в космосе, куются на земле. Экипажем мы становимся за два года до самого старта. Это обычная практика. За два года нас назначают в дублирующий состав. То есть сначала мы работаем дублирующим экипажем, потом переходим в основной. И люди у нас в отрядах ровные, примерно одинакового типа, и этих двух лет достаточно, чтобы притереться друг к другу. Какие бы мы разные ни были, мы дружим между собой, семьями, знаем болезненные, жизненные моменты друг друга и стараемся не наступать на эти мозоли. Поэтому мы притираемся на земле и, когда летим в космос, у нас уже единый экипаж. Понятно, что лидеров много не должно быть. Есть лидер – командир экипажа – и хочешь не хочешь ты принимаешь эти правила игры, понимаешь, что от этого зависит и твоя жизнь, и жизнь твоих товарищей. Поэтому никаких конфронтаций, бунтов на корабле не бывает. Этих двух лет на земле до старта достаточно, чтобы сработаться, стать единой командой, одним целым, семьей. Без конфликтов, конечно, не обходится. Бывают какие-то мелкие конфликты, но всегда есть возможность их остановить. И поэтому каждую неделю у нас идет такая «перезагрузка». Все зависит, конечно, от командира экипажа. У нас есть обязательные совместные приемы пищи, особенно по вечерам. Утром и в обед мы можем в разное время работать, поэтому не всегда получается вместе поесть, а вечером мы одновременно садимся за стол и, если что-то кому-то не нравится, всегда друг другу выскажем. Даже если человек сильно обижен, на 100% прав, лучше протянуть руку мира и загасить конфликт, чтобы он не перешел в ранг неразрешимых, когда люди между собой уже не общаются. Тут опыт дает фору к тому, чтобы никаких разногласий у нас на борту не было.

– Вы сказали, что 500 с лишним дней провели на орбите. Это достаточно большой срок и нелегкое испытание для любого человека. А были ли у Вас на борту женщины? Моряки говорят, что женщина на корабле – это к беде. А женщина в космосе?

– В мой полет были женщины с американской стороны, в прошлом полете была итальянка. Никакой беды не было. Они такие же профессионалы, как и мы. У них такая же подготовка, и какие-то поблажки могут быть только по физкультуре, и они минимальны. Они полноправные члены экипажа. Может быть, порядка только становится больше, мне так кажется. У меня были полеты и с женщинами, и без них. Никаких моментов, чтобы это привело к беде, я не заметил. Мы продолжаем с ними общаться и здесь, на земле, после полета. Хорошие люди, достойные представители своих стран.

– А по еде. Она там только в тюбиках или есть и натуральные продукты? И как Вы питаетесь? Еда не летает?

– На самом деле еда в тюбиках – это уже наша история. В тюбиках остался только мед, приправы, соусы. Сейчас все в виде консервов – мясо, каши… По поводу летающей еды – если отпустишь, то, конечно, полетит. Там есть скотч на столе, на который ты лепишь тару. А так это всё в ящиках находится, все эти 16-суточные рационы. Ты просто из шкафа достаешь эти ящики, забираешь банку и те продукты, которые у нас сублимированы, то есть высушены, выморожены, и разбавляешь их водой – это и супы, и каши, и любые другие продукты. Это похоже на те продукты, которые в дорогу на земле берем – например супы «Доширак», – а в поезде разбавляем водой. Это очень похоже. Все это довольно-таки вкусно. А почему 16-суточный рацион – это чтобы не приедалось. Там на 16 дней разный ассортимент продуктов. Раньше был 4-суточный. Потом 8-суточный. Но космонавты жаловались и были не очень довольны. Сейчас сделали 16-суточный. Еда очень вкусная.

– А на Новый год, на день рождения можно шампанское?

– Можно, наверное, но на самом деле шампанского у нас нет, да и никто не возит. А на день рождения мы те продукты, которые самые вкусные, оставляем, потом выкладываем на стол. Кроме того, когда мы летим в полет, тем более столько времени готовимся, мы знаем, какие праздники будут, какие дни рождения, дни рождения в семье, у самого космонавта. Мы заранее на земле готовим какие-то блюда, конфеты, подарки. И на сам день рождения торт можем сделать из того, что есть – из того же печенья…

– По случаю 100-летия первой Армянской Республики и 2800-летия Еревана Вы преподнесли жителям Армении и всему армянскому народу очень приятный подарок – флаг Республики Армения и флаг Еревана, которые были на борту космического корабля. Оттуда они были показаны, и все это запомнили, были очень благодарны Вам. Все это было инициировано петербургским благотворителем, нашим другом Грачьей Погосяном. Как это получилось? Об том до сих пор говорят, уже 5-й год?

– Мне повезло – на одном из мероприятий мы познакомились с Грачьей Мисаковичем, он оказался очень хорошим человеком. У нас был общий космический проект для детей. Как раз об этом проекте зашел разговор, а я в это время должен был готовиться к очередному полету. Полностью идея и организация – заслуга Грачьи Мисаковича Погосяна. Мы, помимо флажков Армении, заехали к послу Армении, взяли у него этот флаг, который и попал на орбиту. Конечно же это был запоминающийся момент. Мы тогда как раз были с Антоном Шкаплеровым в космосе, я его уговорил поучаствовать в этом мероприятии. Мог бы и сам развернуть флаг, но подумал, что вдвоем будет интереснее. Потом этот флаг отправили на землю. Я еще летал, а Антон смог свозить флаг в Армению. Я, к сожалению, пока так и не доехал до Армении. У меня маленькая мечта – попасть в Армению. Надеюсь, будет какое-нибудь мероприятие и я съезжу. А Антон молодец! Съездил, вручил, школу там открыли, класс им. Гагарина. Хорошее мероприятие было. Ну и конечно, я получаю очень интересную обратную связь. Где бы я ни был, всегда подойдет человек, который или жил в Армении, или у него там родственники. Подойдет и говорит: «Это Вы были? Вы наш флаг возили в космос?» Это приятно. Удивительно, с какой благодарностью воспринял народ Армении эту акцию. Это было в 2018 году, и до сих пор эта обратная связь сохраняется. Почти каждый месяц кого-то встречаю.

– Скажите, пожалуйста, кто для Вас был примером? Конечно, для всех космонавтов Юрий Гагарин – это пример. А были те люди, которые были ориентиром для Вас, на кого бы Вы равнялись, учились космонавтике?

– У меня это собирательный образ. Каждый человек что-то привнес в мою жизнь, какой-то опыт вложил в меня. Это и мой папа, и первые учителя в школе, и тренеры, и профессора, и преподаватели в институте, кто руководил в РКК «Энергия», мой комбат… Это целая такая армия тех людей в моей жизни, на которых можно и нужно было равняться.

– А именно из космонавтов старшего поколения есть те, на кого Вы хотели бы равняться или равнялись?

– Кумиров у меня особо не было, но у каждого космонавта я что-то приобрел. Это и генеральный конструктор В.А. Соловьев, и А.А. Леонов, Б.В. Волынов, П.Р. Попович, те космонавты, которых уже нет в живых – тот же Г.С. Титов, у которого было аварийное покидание на старте... В каждом космонавте и нашего отряда есть что-то, что можно взять. У каждого человека уникальная судьба, каждый шел и не сдавался, когда были проблемы при поступлении в отряд. Я не знаю того, у кого не было бы проблем при поступлении в отряд. Всегда надо было быть упорным, проявить силу воли, терпение, чтобы пройти медкомиссию, подготовку. Поэтому можно взять в пример любого космонавта, кто сейчас есть. И у молодежи, которая к нам сейчас пришла, тоже есть чему поучиться. Мне трудно выделить кого-то конкретно. У всех есть своя изюминка: и у ветерана, и у действующего космонавта, все они – необыкновенные люди.

– А будет российский космонавт армянского происхождения, который побывает все-таки в космосе?

– У нас в отряде сейчас есть. Крайний набор, который был – Арутюн Арутюнович Кивирян. Если не ошибаюсь, первый армянин в советском, российском отряде космонавтов. Очень хороший человек, самый молодой у нас. Думаю, у него большое будущее. Он большой молодец и очень умный.

– То есть армяне будут гордиться?

– Конечно! Тьфу-тьфу-тьфу! Главное, чтобы все у него получилось. Я думаю, что у него все будет хорошо. Он скромный, достойный человек. У нас бывает много моментов, по которым мы можем не полететь. Это и здоровье, и учеба, и какие-то внешние факторы. Мы будем рады, когда он стартанет и долетит. Тогда уже можно будет порадоваться, а сейчас – будем держать за него кулаки, чтобы он сдал все экзамены, общекосмическую подготовку, его назначили бы в экипаж и он сработался бы со своим экипажем. Я думаю, если не будет каких-то внешних факторов и никто не будет ему мешать, у него все получится.

– Олег Германович, Вы являетесь депутатом Московской городской думы. Что легче – в космос летать или быть депутатом?

– Конечно, в космос легче летать. Депутатом быть во много раз сложнее. Когда в космос летаешь – это любимая работа, в которой ты знаешь все от и до, а когда ты депутат, то судьбу человека, который приходит на прием, ты должен пропустить через себя, понять, как помочь. Не всегда это получается. Это довольно тяжелая ноша. У нас почти все космонавты, которые летали в космос со времен Гагарина, да и сам Гагарин, были депутатами. У нас примерно 20% работы – это общественная деятельность. Это наш крест такой!

– Строить планы – неблагодарное дело, но в ближайшее время Вы собираетесь снова в космос?

– Я постараюсь, конечно, но это будет зависеть от того, как я пройду медкомиссию. Сейчас жду апреля, постараюсь пройти медкомиссию, сделаю все для того, чтобы ее пройти, а там – как повезет. Решение принимают врачи. Все-таки возраст берет свое, и с каждым годом все тяжелее проходить медкомиссию. Да и инструменты у врачей все более точными становятся, они могут найти такие минусы, которых до этого не находили. Поэтому если пройду, то буду рад снова полететь, если нет – тут есть чем заняться. Для тех, кто работает на космос, ракетно-космическую тематику – работы непочатый край.

– Что Вы больше всего цените в людях?

– Я ценю терпимость и доброту. Доброту, доброжелательность и терпимость. Люди разные бывают и постоянно нужно в разных ситуациях договариваться, жить вместе. Ценю такую коммуникативную способность – договориться, вытерпеть любого, выслушать его и оставаться доброжелательным. Это очень важные качества. А остальное – нарастет. И от жадности, и от зависти можно вылечиться, а вот если человек нетерпелив и не очень добрый – от этого нельзя вылечиться.

– Вы думаете и от зависти тоже можно излечиться?

– Можно. Если человек попал в такую ситуацию, когда зависть начинает его сжирать, и рядом окажется человек, который поможет и объяснит, что можно с другой стороны зайти. Такие примеры были.

– Приятно, что у Вас такой оптимизм. А что в людях для Вас неприемлемо? Когда Вы не подадите человеку руки?

– Чтобы прямо-таки не подать руки... Это плохое отношение к женщинам, старикам, детям. Я этого не понимаю. Одно дело, когда ты плохо относишься к своим соперникам... Но это – совсем другое. Я этого не приемлю.

– Ваши добрые пожелания нашим зрителям, читателям нашей газеты.

– Читателям газеты «Ноев Ковчег» я желаю как можно быстрее дождаться интервью с человеком, имеющим армянские корни, который покорил космос с российским отрядом космонавтов. И было бы здорово, чтобы это было не одно интервью. Первое – когда он просто слетал в космос, второе интервью – о том, как он побывал на лунной базе. А еще было бы здорово, чтобы такой человек еще и до Марса долетел. Я желаю читателям Вашей газеты терпения, здоровья и дождаться этого

момента.

– То есть Вы считаете, что армяне могут и до Марса долететь?

– Конечно! Это упорные, мужественные, волевые люди. Все у них получится.

– Спасибо большое за интересное интервью!

Беседу вел Григорий Анисонян

Поставьте оценку статье:
5  4  3  2  1    
Всего проголосовало 7 человек

Оставьте свои комментарии

  1. Почему-то все порядочные люди поддерживают армян и говорят только положительно об этом народе, а азербайджанские сторонники всячески хотят какую-то гадость сказать. Вот и уважаемый космонавт Олег Артемьев сказал свое мнение. Мое мнение таково: за армян говорят по-совести, за азербайджанцев за мзду.
Комментарии можно оставлять только в статьях последнего номера газеты