Нагорный Карабах: выводы по итогам «апрельской войны» 2016 года

«Апрельская война» 2016 г. стала закономерным следствием подобной напряженности. Была ли она авантюрой со стороны того же Азербайджана? Очевидно, да, поскольку данная «малая война» не привела, во-первых, к решению вопроса, а во-вторых, принесла новые многочисленные физические потери и материальные разрушения с обеих сторон. Власти Азербайджана как тогда, так и сегодня не исключают для себя военный путь разрешения карабахского вопроса в свою пользу. Можно, конечно, как мантру повторять вновь и вновь, что проблема Нагорного Карабаха не имеет военного решения. Однако это вовсе не исключает очередную попытку военной эскалации.

Реализация каспийских энергетических проектов позволила Азербайджану конвертировать извлекаемую от продажи нефти и газа валюту в гонку вооружений и оснащение национальной армии новыми видами вооружения и боевой техники на миллиарды долларов. Естественно, весь этот арсенал должен был когда-то проявить себя в открытом бою. Учитывая, что Азербайджан и Армения находятся в состоянии конфликта из-за Нагорного Карабаха, вопрос очередной войны всегда остается делом времени. При этом каждая война со временем уходит в историю и становится предметом пристального внимания, разбора и исследований профессионалов, экспертов, историков и общественности.

Касаясь темы «апрельской войны», возникает вопрос: а была ли она неизбежной и могла бы, к примеру, армянская сторона ее избежать? Здесь нельзя не согласиться с мнением третьего президента Армении, что максималистская позиция Баку и неуступчивость Еревана со Степанакертом при внешнем попустительстве неизбежно вели стороны к новому конфликту. Правда, Серж Саргсян прекрасно знает, что подобные подходы военно-политического руководства Азербайджана имели место и ранее, но они блокировались мощью армянской армии, не оставляя противнику возможности ожидания реванша. Видимо, к апрелю 2016 г. наметился некий дисбаланс между конфликтующими сторонами в пользу Азербайджана. Почему так произошло? Очевидно, не только благодаря финансовым преимуществам Баку.

Если вопрос вероятности нового конфликта не вызывал сомнений, то можно ли было предвидеть время его начала? Противостоящие стороны, как правило, весьма адекватны в данном вопросе, ибо интуитивно предвидят подобную развязку. Проще говоря, если политики и дипломаты не находят общего языка за столом переговоров, то высока вероятность, что скоро заговорят пушки и автоматы. И конечно, главным ответственным институтом подобного упреждения выступает разведка.

Соответственно органы внешней разведки (политической и военной) двух сторон в своей информационной деятельности постоянно нацелены на главный вопрос – своевременное выявление информации о вероятности возобновления войны и ее сроков. Однако последнее не означает, что разведка способна всегда с точностью до дня и часа выявить упреждающую информацию о начале новой войны. Данные разведки в этой связи формируются по разным критериям, включая наличие стратегической агентурной информации в стане противника, имеющего доступ к особо ценной информации, а также мозаичной по отдельным признакам в поведении армии противника. Например, переброска на линию фронта новых соединений под видом военных учений, вопросы снабжения армии противника на передовой, разворачивание новых полевых госпиталей, подвоз к линии соприкосновения боеприпасов поверх штатного квартирования постоянно дислоцированных подразделений, прослушивание радиоэфира закрытых переговоров, данные фронтовой разведки и захваченных пленных и т.д. К этому можно отнести разведывательные сведения и от стран-партнеров.

Мировой опыт войн показывает, что, как правило, в большинстве случаев спецслужбы на начальном этапе не справляются с задачей своевременного выявления планов нападения, даты и масштабов начала очередной войны. Даже если взять дату начала Великой Отечественной войны, то агентурная информация советской разведки регулярно менялась, и складывалась противоречивая ситуация. Например, тот же Рихард Зорге, руководитель группы «Рамзай», передавал в Центр разную информацию о дате нападения Германии на СССР, полученную от резидента абвера в Токио – военного атташе Ойгена Отта (в том числе в мае и июне 1941 г.). Вина ли это разведки, ведь и противник старается тщательно скрывать свои планы, распространяет дезинформацию в расчете на вражескую агентуру? Так, впоследствии стало известно, что 15 февраля 1941 г. фельдмаршал Кейтель подписал секретную директиву о дезинформации советского военного командования через германских атташе в зарубежных странах.

Наконец, советская разведка, анализируя данные источников из разных резидентур в странах Европы на предмет вероятности нападения Германии на СССР весной – летом 1941 г., не могла понять – как же немцы собираются воевать с Россией и при этом не планируют перевод снабжения вермахта на зимние ГСМ (в частности, на зимнее масло для боевой техники) и утепленную одежду для личного состава, тогда как на Руси с осени начинаются морозы, переходящие в лютые зимы. Видимо, советская разведка всерьез не воспринимала ставку Гитлера на блицкриг по опыту европейского победоносного марша вермахта. В свою очередь Гитлер переоценил свои возможности, недооценив силу русского духа и армии.

Вместе с тем разведка нередко лишается инициативы объективного поставщика информации главе государства, когда лидер страны непрофессионально относится к самой разведке и поставляемой ею информации, либо политически некомпетентен, либо же саму разведку возглавляет бездарь и непрофессионал. В подобной ситуации разведка превращается в некую бюрократическую и инерционную структуру, когда пытаются «угадать» (еще хуже «угадить») настрой того же потребителя информации, а не объективно отстаивать реальное положение дел.

Почему столь предметно я решил остановиться на данном вопросе? Видимо, потому, что при разборе обстоятельств 4-дневной «апрельской войны» в Карабахе президент Армении Серж Саргсян в том же 2016 г. освободил от должности главы военной разведки генерал-майора Аршака Карапетяна. Справедливым ли оказалось данное кадровое решение, если преемник С. Саргсяна – «революционный премьер» Никол Пашинян – впоследствии назначил того же А. Карапетяна своим советником? На этот вопрос трудно ответить, поскольку президент Армении, очевидно, имел основания для подобного решения по части недостатка информации о планах Азербайджана в апреле 2016 г. Вместе с тем последующая публичная информация в данной связи (хотя она не может быть полной по понятным причинам) показала, что все же военная разведка обладала некими данными, которые оказались неполными. Что же касается персонального кадрового решения Н. Пашиняна, то генерал Карапетян не возвращен в разведку. Сам же С. Саргсян, сняв последнего с должности начальника ГРУ ГШ ВС, отправил его не куда-нибудь, а военным атташе посольства Армении в Москву (т.е. представителем военной разведки в страну главного союзника, видимо, для пополнения профессионального опыта и партнерства).

По итогам «апрельской войны» в Армении и Карабахе по объективным причинам начались обсуждения видимых и невидимых недостатков с точки зрения управления войсками, снабжения и внезапности перемирия. И это естественно. Объективности ради следует отметить, что подобный анализ имел место и в Азербайджане – в смысле достижений и упущений 4-дневной войны (правда, в отличие от армянской стороны, Баку подводил свои итоги в закрытом режиме).

Образование новым правительством Армении парламентской комиссии во главе с депутатом Андраником Кочаряном по изучению итогов «апрельской войны» придало данному вопросу политико-правовое значение. Пока что на середину сентября 2020 г. не обнародован доклад комиссии, однако в обществе уже состоялась определенная дискуссия в этой связи. В своем 3-часовом интервью по теме «апрельской войны» экс-президент Армении Серж Саргсян, очевидно, попытался предвосхитить итоги доклада парламентской комиссии и представил свою точку зрения по критическим вопросам. В частности, он опроверг свои же прежние утверждения о площади потерянных территорий (оказывается, спустя 4 года после войны выяснилось, что в Карабахе были утеряны в пользу противника не 800 га, а 400 га). В то же время занятые противником позиции и высотки в зоне боевых действий на севере и юге, по мнению Сержа Саргсяна, не представляют стратегического значения. Сами же боевые действия в апреле 2016?г. стали первой широкомасштабной войной после 1994?г. Третий президент считает, что в апреле 2016 г. армянская сторона победила противника, поскольку Азербайджану не удалось решить никакой задачи (даже тактической) благодаря умелыми действиями Армии обороны НКР. Ну а жертвы в минувшей войне оказались, увы, многочисленными (более 100 человек), но неминуемыми (ибо какая война обходится без потерь). При этом как некое утешение в этой связи отмечалось численное превосходство потерь живой силы противника в 3–5 раз. На взгляд Сержа Азатовича, в управлении и снабжении армии в те дни не было особых недостатков. Что же касается возможности возврата утраченных в первые дни войны позиций и высоток, то армянская армия могла бы это сделать ценою контрнаступления и новых многочисленных жертв. Именно во избежание неоправданных потерь главнокомандующий армянской армии отказался от контрнаступления и согласился на перемирие, предложенное Москвой. В военной дипломатии тех дней С. Саргсян находит очередной успех армянской стороны, которая отказалась от подписания нового перемирия и сохранила решения 1994–1995 гг. А главное, Ереван добился в Вене и Санкт-Петербурге признания со стороны главных международных посредников (России, США и Франции) необходимости установления технического контроля наблюдателей за линией соприкосновения (хотя Азербайджан эти решения не принял либо игнорировал).

По теме «апрельской войны» в политическом поле Армении имели место выступления и ряда других известных политических и военных деятелей. Так, первый командующий Армией обороны НКР, а ныне секретарь Совета безопасности НКР генерал-лейтенант Самвел Бабаян критически оценил позицию Сержа Саргсяна. В известных публичных выступлениях С. Бабаян говорит, что «апрельская война» началась с удачной диверсионной вылазки противника на северном (мардакертском) направлении в районе Талиша. По его оценкам, армянские военнослужащие первой линии обороны в ночь на 2 апреля 2016 г. были фактически расстреляны в упор спецназом противника. Другие очевидцы в публичных выступлениях утверждают, что в том же Мардакерте по непонятным причинам имел место разрыв цепочки постов не на 25 м, а гораздо больше. Последнее свидетельствует либо о провале организации боевого дежурства, либо о намеренном разрыве, а также о владении противником данной информацией по диспозиции сил в районе Талиша.

Вместе с тем трудно согласиться с мнением генерала С. Бабаяна о том, что «апрельская война» – это удачная диверсионная вылазка противника, ибо развернувшиеся широкомасштабные боевые действия от Талиша до Джебраила с севера на юг растянулись на сотни километров. Другое дело, что данные боевые действия начались с удачной диверсионной акции противника (хотя любая война начинается с диверсии). Учитывая темпы гонки вооружений и современную оснащенность армянской и азербайджанской армий с проецированием боевых действий на карабахский ТВД, высока вероятность того, что новые войны здесь не будут столь продолжительными по времени и приобретут тактику блицкрига. Ряд экспертов отмечают, что война в Карабахе способна в течение 1–2 месяцев привести к истощению национальных экономик враждующих стран. Однако в той же Сирии или Афганистане мы видим, что если у войны есть внешний заказчик, то она может длиться гораздо больше двух месяцев. В Карабахе, увы, заинтересованы не только Армения и Азербайджан.

Нельзя не согласиться с мнением генерала С. Бабаяна о том, что утерянные более 20 (отмечается 23) позиций на севере и юге имели стратегическое значение. В том же Джебраиле высота Леле-тепе позволяла контролировать довольно широкую территорию на джебраильском направлении (включая Горадиз), а высота в Талише – вплоть до Нафталана. На войне не бывает ненужных позиций, постов и высот. Как не согласиться с С. Бабаяном, когда он утверждает, что за высоту в Талише 5-я бригада армянской армии вела ожесточенные бои и потеряла от 500 до 700 бойцов. Разве эти жертвы были напрасными, разве они отдали свои жизни за ничего не значащие позиции и высоту?.. При этом армянская армия освобождала исконно армянские исторические территории в Карабахе. Так что когда просержевские эксперты в лице того же Артема Хачатряна заявляют в shame.am, что в апреле 2016 г. армяне победили, а «потерянные позиции не в счет», то приходится с ними не согласиться. Тогда что же в счет – что Азербайджан не взял Степанакерт или Горис? В данном случае можно сказать, что скрипач пусть лучше говорит о музыке и Паганини, но не о войне и армии.

Президент НКР Араик Арутюнян в одном из своих интервью отметил, что в апреле 2016?г. небо над Арцахом (включая Степанакерт) не было защищено от боевой авиации противника. Конечно же данное сенсационное заявление было негативно воспринято в части армянского общества и бывшими лидерами Армении и Карабаха. Гарник Исагулян в своей острой критике в адрес Араика Арутюняна в этой связи отмечает, что последний как должностное лицо (в те дни А.В. Арутюнян возглавлял правительство НКР) обязан был предпринять меры по устранению подобных недостатков и отчего же он молчал. Возможно, Г.С. Исагулян отчасти прав, но он прекрасно понимает и знает, что глава правительства не отвечал за оборону и безопасность, не занимался вооружением армии. Данные функции являлись прерогативой главнокомандующего ВС Армении, президента и министра обороны НКР.

Понятно, что система обороны в целом и ПВО в частности требуют постоянного совершенствования, ибо армия – это живой организм. И здесь экс-президент и экс-министр обороны Армении Серж Саргсян прав. Проблема в том, что не только немногочисленные публичные свидетельства очевидцев и должностных лиц, но и анализ применения азербайджанских вертолетов, разведывательных и ударных беспилотников в дни «апрельской войны» указывает на недостатки системы ПВО армянской стороны. Уникальный пример подвига армянского солдата Армии обороны НКР Нарека Малхасяна, уничтожившего в упор из гранатомета вертолет ВВС Азербайджана в ходе противотанкового боя, показывает также бреши по линии ПВО. Так или иначе, опыт войны позволил извлечь уроки и укрепить систему ПВО Арцаха.

Ряд источников отмечает в качестве недостатков «апрельской войны» сбои со снабжением передовой боеприпасами и продовольствием. Так, бывший сотрудник МВД Армении Воскан Гукасян утверждает, что, по имеющейся информации, некоторые потери рядового и офицерского состава в первые дни войны были связаны именно с недостатком боеприпасов, когда военнослужащие либо пускали себе последнюю пулю, дабы не попасть в плен, либо, растратив боекомплект, становились жертвами противника (возможно, и попадали в плен). Однако, как бы тяжело ни было признавать данный недостаток, следует отметить, что, во-первых, агрессию совершили азербайджанцы, во-вторых, армянская сторона была застигнута врасплох и в первые часы боевых действий не успевала своевременно организовать снабжение передовой. Если же по материалам следственных органов имеет место умысел либо трусость по части снабжения передовой, то виновники, независимо от званий и должностей, должны быть переданы в военный трибунал и понести самое суровое наказание по законам военного времени.

По части недостатка снабжения передовой разные эксперты отмечают якобы соответствующие утверждения экс-премьер-министра Армении Карена Карапетяна. Однако в те дни главой правительства Армении являлся Овик Абраамян, что, правда, не означает отсутствие всякой информации у влиятельного карабахца Карена Карапетяна. Вместе с тем последний давал показания парламентской комиссии, но в публичном поле не подтвердил и не опроверг соответствующую информацию. Понятно, что война – это не игра в «Зарницу», на начальном этапе могут иметь место, увы, и сбои по части снабжения войск, сами подразделения или отдельные военнослужащие могут попасть в окружение наступающей армии противника и оказаться в отрыве от своих частей. Из этого не следует делать однозначных политических выводов и строить критические комментарии. Однако полнота парламентского расследования должна внести ясность и по данному вопросу.

К сожалению, любая война не обходится без жертв как в плане физических потерь, так и пленных. Трудно себе представить, что в ходе 4-дневных боев ни одна сторона не смогла взять в плен (включая раненых) военнослужащих противника. Тот же Воскан Гукасян отмечает, что к нему обратился бывший сотрудник спецслужб Азербайджана, ныне проживающий в одной из стран Европы, и передал, что в ходе «апрельской войны» азербайджанской стороне удалось взять в плен как минимум двух армянских военнослужащих, которые в Армении числятся как погибшие и тела их якобы преданы земле в цинковых гробах. В действительности же двое пленных живы и находятся в Баку. Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данную информацию. Однако компетентные органы Армении и Нагорного Карабаха обязаны проверить заявление В.?Гукасяна. Возможно, число пленных гораздо больше, и не только армянских, но и азербайджанских. В то же время сама организация похорон при отсутствии останков бойца уже является преступлением, ибо в подобных случаях лицо заносится в список без вести пропавших и проводится по возможности тщательная проверка по установлению либо факта гибели, либо пленения, либо предательства и бегства военнослужащего.

Объективное изучение итогов «апрельской войны» предполагает опрос и заслушивание свидетельских показаний не только должностных лиц, кто по статусу отвечал и, возможно, не справился со своими обязанностями. Здесь важно выслушать и мнение других очевидцев и участников той самой войны, включая рядовых солдат и офицеров младшего и среднего корпуса. Им незачем скрывать информацию и выгораживать кого-то в интересах карьеры.

Наконец, одним из вопросов итогов «апрельской войны» 2016?г. является факт достижения устного перемирия по инициативе Москвы, достигнутого при участии глав генеральных штабов России, Армении и Азербайджана. В этой связи остается недосказанным, почему же министр обороны Армении генерал-полковник Сейран Оганян все же не перешел в контрнаступление на фланговых направлениях, хотя операция для этого была разработана? Ведь он не мог не понимать, что внезапность удара армии Закира Гасанова привела к падению так называемой «линии Оганяна». Ведь не случайно потом (вплоть до поражения азербайджанской стороны в июле 2020 г. на тавушском участке) тот же Закир Гасанов будет буквально высмеивать провал Сейрана Оганяна. Серж Саргсян убедительно говорит о вероятности новых жертв, но тогда почему же он в первый или во второй день не попросил перемирия у Азербайджана? Армения могла бы принять предложение той же России о прекращении боевых действий не 5-го, а 7 апреля, но изменив при этом диспозицию сил в зоне конфликта. Подобная тактика всерьез и надолго остудила бы Азербайджан и его лидера в браваде о победе над армянской стороной. Наконец, почему Серж Саргсян изначально решил провести встречу начальников генеральных штабов в соседнем Тбилиси, а не в дружественной Москве? Ведь перемирие предлагалось с участием России, а не Грузии (или, точнее, США, которые опекают закавказского соседа). Это наводит экспертов на мысль, что Серж Саргсян имел какие-то вопросы к российскому союзнику, либо был на волоске от полного отхода в пользу США. И данный признак оставляет немало вопросов по части причин и последствий той самой «апрельской войны». Не случайно и российский эксперт Станислав Тарасов говорит о таинственности причин «апрельской войны» 2016?г. и июльского кризиса 2020?г., за которыми стоял очевидный внешний заказчик.

Действительно, Азербайджан понес немалые потери в дни этой «малой войны», но имел и успех в плане установления контроля над некоторыми высотами и позициями на северном и южном направлениях линии соприкосновения. Баку, очевидно, и не предполагал возможность подобного успеха либо перегруппировки Армии обороны в плане контрудара (ибо на третий день боевых действий Азербайджан стал стягивать на фронт свежие силы). Вместе с тем, получив незначительный успех в 4-дневной войне, Азербайджан не имел в ней ни тактической, ни тем более стратегической победы, поскольку его аскеры не смогли освободить не то что район, но даже хотя бы один населенный пункт. По большей части эта война оказалась морально-психологической победой Азербайджана и соответственно поражением Армении с Карабахом. Однако Армия обороны НКР разбила всякие планы противника и его внешних патронов по части военного решения карабахского вопроса в пользу Азербайджана.

Сама история показала, что в Армении ни один лидер не способен дать армии приказ на вывод войск и односторонние уступки Азербайджану. Если в этом кто-то сомневался до апреля 2016?г., то мог убедиться по итогам событий. Предательство и измена не украшают ни один народ, тем более армянский. На смену штабным генералам, привыкшим щелкать каблуками и ценить свое кресло, война порождает новых командармов и бравых солдат.

Между тем как-то обратились к Сократу с просьбой обнародовать одну нелицеприятную информацию. В ответ на это философ поинтересовался, а насколько данная информация послужит благому делу. Суть данного сказа в том, что СМИ, касаясь темы армии и войны, обязаны учитывать цензуру. Любая информация должна оцениваться как минимум по трем критериям: достоверность, целесообразность и полезность. Я полагаю, что армянское общество не должно превращать тему «апрельской войны» в предмет внутриполитической борьбы, хотя объективное и профессиональное разбирательство необходимо с сохранением соответствующего грифа, а итоги подобного исследования обязаны сопровождаться выводами с извлечением уроков и опыта минувшей войны. Мы не должны жить прошлым, важно думать о будущем, не забывая прошлое. Соответственно постоянное повышение боеготовности войск, совершенствование тактики их подготовки, вооружение и снабжение армии и укрепление всей системы безопасности должны стать предметом не лозунгов, а постоянной и ежедневной работы с участием компетентных профессионалов и преданных делу лиц. Лучшим уроком «апрельской войны» 2016 г. стали боевые успехи и победа армянской армии в июльском кризисе 2020 г.