Искусство средневековой Армении – от хачкаров до книжной живописи

Необходимо всегда помнить и чтить нашу историю, ведь в ней заключены ответы на многие вопросы современности. Художественные памятники средневековой Армении, сохранившиеся до наших дней, позволяют определить основные этапы и направления развития изобразительного, научного и социального искусства страны.

Основным видом, безусловно, является живопись. Неважно, стенная это или книжная живопись, скульптура, рельеф – все они имеют общие корни в народном миропонимании и потому часто одинаковы в хронологической последовательности проявления пластического языка. Это относится в равной мере и к керамике, тканям, металлическим изделиям. Общность мотивов и стиля объединяет все виды пластического искусства.

Если сравнить каменный или фресковый орнаменты с книжными или чеканными, то они только на первый взгляд покажутся мало похожими. На самом же деле разница их обусловлена техническими приемами и размерами. Некоторые мотивы орнаментальной иконографии, свойственные дохристианским культам и закрепившиеся в народном сознании как первичные, вошли в изобразительное искусство и были свойственны всем этапам развития искусства. Они утратили свое смысловое значение лишь в последнее время, в наши дни, часть же их была переосмыслена после возникновения христианства. Многие орнаментальные и символические мотивы, просуществовав какой-то срок, иногда короткий, иногда довольно продолжительный, предавались забвению, чтобы вдруг вспыхнуть, причем обычно уже надолго, через одно, два, а иногда и более столетий.

Социальные противоречия, сдвиги в идеологии, политические события, экономические колебания очень быстро влияли на иконографию и стиль, количество создаваемых памятников, на их размеры, на оплату труда мастеров и, следовательно, на техническое мастерство и выбор материалов.

В тех случаях, когда в общении с ближними и дальними народами армянские мастера находили в их работах что-либо созвучное своему творчеству, это заимствовалось и в переработанном виде входило в образную систему родного искусства. Развиваясь, искусство средневековой Армении на протяжении почти полутора тысяч лет испытывало и влияние других культур, и само в свою очередь оказало влияние на них. Поэтому неудивительно, что в армянском искусстве можно найти некоторые сюжетные или орнаментальные мотивы, свойственные искусству стран Средиземноморья, Ближнего Востока, стран, уходящих далее на восток, до самого Тихого океана. Это указывает на широту общения армян с внешним миром, а следовательно, и на высокую степень развития культуры.

Многие произведения живописи и резьбы по камню отмечались специальными памятными записями – ишатакаранами, дающими иногда достаточно полные сведения об авторе, заказчике, месте и времени исполнения. На основании стиля мы можем соотнести друг с другом несколько памятников, что дает возможность подвести основание под понятие «школа» и вычертить ее особенности.

Обычно такие художественные школы образовывались при каком-либо большом монастыре (в котором имелись живописная мастерская и скрипториум, а иногда также переплетная мастерская) или на территории ограниченного района, для которого подобный монастырь являлся главным культурным центром. Но были и школы (как, например, васпураканская в XIV в.), объединявшие несколько отдельных очагов, продукция которых более или менее отчетливо следовала одной стилистической линии. Сказанное касается произведений живописи и каменной резьбы, хотя в последней этапы развития и границы школ намечены менее четко. Ввиду того, что подавляющее число рукописных книг были книгами религиозного содержания, сюжетные иллюстрации их носили такой же характер. У армянских историков имеются указания на светскую живопись во дворцах, в храмах же живопись и скульптурные рельефы ограничивались религиозной тематикой. Что же касается широко применяемого орнамента, то во всех видах изобразительного искусства Армении он был чрезвычайно богат. Почти всегда очень ясно и лаконично построенный, он отражал самое разнообразное содержание. Здесь мы видим и образы природы, и окружающей жизни, и фантастические образы, отголоски отошедших дохристианских культов, и, конечно, сюжеты из христианской мифологии.

Немного разберем отдельно каждый вид изобразительного искусства, который был свойствен мастерам средневековой Армении.

Главным достоянием и вкладом в мировое искусство в целом и искусство средневековой Армении в частности стали архитектура, скульптура и декорированные элементы. Мастера в начале X века в армянской архитектуре и декоративно-прикладном искусстве стали использовать образы особых – «расцветших» животных, части тела которых заменяли побеги и листья. Впервые такие существа возникли в сасанидской культуре, однако довольно быстро распространились и в христианстве.

В декоративном убранстве армянских церквей X–XIV веков и изделиях прикладного искусства можно заметить множество звериных изображений, украшенных растительными элементами, часто в виде полупальметт, как бы вырастающими из тела животного. Такой иконографический прием сформировался в позднесасанидской культуре и наибольшее распространение получил на серебряных и бронзовых изделиях VI–VIII столетий. Он был основан на глубоко пантеистическом характере зороастрийской религии и почитании ряда животных как ипостасей божеств. Среди них особенно выделяются фантастические существа: грифон – как древний солярный символ власти; Сенмурв, или Симург (собака-птица), и подобный ему «сказочный зверь» – как божества природы и плодородия. Именно у последних чаще всего встречаются растительные элементы, в основном заменяющие определенную часть тела животного: хвост, язык или шерсть. Впоследствии этот художественный прием стал развиваться в исламском искусстве, а некоторые его проявления можно заметить на армянских и грузинских памятниках Средневековья. Кроме того, он довольно ярко проявляется в пластике Владимиро-Суздальской Руси XII–XIII веков.

Еще в X веке в Армении начала складываться совершенно самостоятельная форма архитектурного сооружения – прямоугольная пристройка-притвор (по-армянски «гавит» или «жаматун») с разнообразнейшими формами перекрытий, служащая переходом от внешнего пространства к храмовому. Постройкой многочисленных притворов обогащаются в XI–XIII веках благодаря начавшим оформляться в X веке крупным монастырским комплексам – Санаин, Ахпат, Татев и другие. Распространение притворов было прямым результатом перемен, которые наблюдались в общественной жизни Армении XII–XIII веков. По своему назначению это были полуцерковные-полугражданские здания, как правило, они служили и усыпальницами. Стены их были покрыты надписями, расшифровка которых дает интереснейший материал об истории быта и нравах того времени. Здесь можно найти имена всех выдающихся деятелей, даты их жизни, описания важных событий. Это своего рода каменная летопись, являющаяся существенным дополнением к трудам армянских историков.

Весьма вероятно, что сама идея хачкара возникла из первобытного стоячего камня-менгира или дольмена, имевшего культовое языческое назначение. Он должен был быть крещен, осенен крестным знамением при принятии христианства. Пример этому можно усматривать в нескольких очень больших плоских камнях, стоящих в прореженном ряду возле небольшой церкви, расположенной у реки Арпа на самой природой отведенном под культовое здание холме, возле современного селения Арени. Храм построен на месте, где издревле, вероятно, происходили захоронения. И значительная площадь вокруг храма сплошь уложена могильными камнями, обработанными и малообработанными, часто какой-либо чертой выдающими свое древнейшее происхождение. Незначительная часть камней-менгиров около храма осталась, вероятно, на своем месте, и впоследствии они были крещены, а большинство было использовано как материал для позднейших намогильных плит. Но и эти наблюдения не делают вполне ясной переходную стадию от «крещеного камня» к хачкару Х века.

В монастыре Татев одновременно с постройкой главного здания, следовательно, в 906 году, а может быть, и несколько позже, был водружен на высоком украшенном постаменте-столбе прорезной крест типа хачкара в нарядном округлом обрамлении, но без фона. В Государственном историческом музее Армении имеется часть довольно крупного креста, также в обрамлении и также прорезного (он датируется V–VII вв.), покрытого грунтом со следами краски; поэтому историки предполагают, что он находился внутри здания.

В Талине, в особом отгороженном месте, в поле хранится несколько очень крупных и тяжелых камней, в числе которых есть громадный диск-чечевица (не менее полутора метров в диаметре), на котором вырезан равноконечный, очень красивый по пропорциям, орнаменту и рельефу крест из плетенки. Вряд ли этот камень мог быть замковым в своде какого-либо здания (его края не обработаны соответствующим образом и, кроме того, он слишком тяжел). Весьма вероятно, что он стоял где-нибудь около храма. По мотиву плетенки он принадлежит Х веку – времени, когда и в рукописях появляются на отдельных страницах плетеные равноконечные кресты на постаментах.

Иконография дополнительных элементов и деталей к основной структуре хачкара сложна. Если даже признать Х век временем сложения иконографической схемы хачкаров, то вплоть до XVII века, когда в них еще появляются новые детали и частности, эта схема не приняла твердых, незыблемых форм.

Очень многое в декоре хачкара зависело от района, в котором он создавался и где развивались и видоизменялись десятилетиями определенные декоративные сочетания элементов, создавая нечто вроде местной камнерезной школы.

Есть группы хачкаров, в которых пальметточное основание разрастается в сложную систему, есть такие, в которых пальметка перерождается в виноградную лозу или в гранатные побеги, есть такие, где из растительности возникают кресты, светильники или руки, держащие светильники, есть такие, где птицы сидят на ветках или плечах креста. Обрамление выполнялось в подавляющем большинстве из звезд, кругов, прямоугольников и многоугольников с неповторяющимся рисунком. Верхний широкий край каймы часто заполняется аркатурой, иногда с изображением Деисуса, Вознесения или другой какой-либо сцены. Единичные изображения святых или коленопреклоненных людей в светской одежде нередко помещались где-либо на фоне или на кайме.

Примером особенно тонкой работы может служить подписной хачкар 1291 года из Нор-Гетика мастера Павгоса, вероятно, автора резьбы и самой церкви. Растительные побеги и кисти винограда приняли в его хачкаре почти неузнаваемый угловатый рисунок, и только по фону сохранились парные листики с миниатюрной виноградной кистью между ними, которые тянутся гирляндой вдоль и поперек четырех раздвоенных концов креста. Прекрасный солнечный диск с двенадцатью лучами из сложных переплетающихся стеблей помещен почти непосредственно под крестом. Не менее хороши звезды каймы. Тончайшая резьба в три слоя – общий фон из очень мелкой, но глубокой диагональной сетки, второй такой же фон как бы над первым (фон креста и солнца) и основные мотивы из сложного сплетения производят впечатление каменного кружева или тонкой филиграни. Уникальный хачкар был поставлен в 1273 году в Ахпате, он и ныне стоит рядом с северным входом в притвор храма. Крест был поставлен за здравие парона Садуна – отца Хутлубуги. На кресте изображено Распятие с предстоящими и узорчатое обрамление и выбит текст. Исключительная пластичность всех изображений при довольно высоком рельефе, мастерская композиция и связь всех частей между собой отличают этот памятник камнерезного искусства.

При создании орнамента у мастеров было гораздо больше возможностей, формотворчества, и они стремились воплотить в декоративном узоре то реальное, что видели собственными глазами. Одни из них тщательно отделывали форму, стараясь как можно естественней передать детали цветка, изгибы стеблей, правильность и четкость геометрического узора, перья, завитки, окраску, так что легко можно узнать вплетенных в орнаментальную систему конкретных представителей фауны и флоры. Другие более интересовались передачей характера движения, его силы и стремительности при отвлеченности самого видимого образа.

Затруднительно указать какой-либо орнаментальный мотив, который имел место только в живописи или только в резьбе. Необходимо отметить, что геометрические мотивы, особенно различного рода плетения, преобладают в резьбе, отчасти в ювелирном деле, но они встречаются как обычный рядовой орнамент и в живописи, и даже в тканевом узоре. Несомненно, бывали недолговечные мотивы, встречавшиеся только в какой-либо одной технике, но в подавляющем большинстве употребление мотива ограничивалось не материалом или техникой, а художественными вкусами эпохи. Что же касается изобразительной иллюстративной стороны, то, конечно, книжная живопись продвинулась значительно дальше других видов искусства. Она достигла особенного совершенства в первой половине XIII века в коренной Армении и во второй половине и конце XIII века – в Киликийском армянском государстве.

В XIV–ХV веках и позднее в коренной Армении соотношение оставалось тем же – изобразительный ряд в основном разрабатывался живописью, в этой области она имеет ведущее значение. Но и здесь есть отстyпления – изобразительные элементы в резьбе хачкаров и надгробий имеют свою иконографию, частично, может быть, именно они повлияли на характер украшения буквами первых строк некоторых Евангелий XVI–XVII веков.

Нетрудно заметить, что некоторые произведения искусства исполнялись мастерами, хорошо и длительно обучавшимися, то есть проходившими своеобразную академию в средневековом масштабе. Они заказывались по большей части представителями правящей верхушки, где заказчик мог предъявлять свои требования, которые мастер, даже при желании, не всегда мог обойти.

В другом положении были художники, которые не проходили такой выyчки и вносили в свое творчество принципы и приемы народного искусства. Отсутствие длительного и однообразного обучения, отсутствие официального заказа и тем более контроля позволяли мастеру – стенописцу, миниатюристу, камнерезу – действовать более самостоятельно, не повторяться, проводить свою мысль и отражать свои чувства в работах.

Наиболее ранним памятником стенной росписи Армении принято считать декоративную цветочную композицию на частично сохранившемся алтарном столбе церкви Погос-Петроса в Ереване. Эта живопись была закрыта тремя слоями более поздних записей, начиная с ХIV века каждый раз делавшихся на новом грунте. Композиция представляет собой следующее: на карнизе четыре кустика цветов, ниже большой раскидистый букет в расписной вазе, по сторонам которой расположены две пальмы и два кипариса с раздвоенными вершинами, на деревьях сидят птицы.

Другим, также очень ранним памятником является одноцветная темно-красная графическая роспись капители одной из пилястр колоннады, пристроенной в V веке в Касахской базилике IV века. Сочетание равноконечного креста в круге и пальм с петлеобразными листьями, а также одноцветный графический прием исполнения роднит эту живопись с росписью по плоской графической резьбе наружных люнетов трех порталов и капителей базилики V века в Ереруке. В Ахце, непосредственно у входа в усыпальницу Аршакидов находился обломок фриза или капители, ложчатая резьба которого загрунтована и обведена красной линией. От VII века наиболее хорошо сохранились росписи Лмоата и Аруча, хуже – Талина. Можно упомянуть также несколько зданий с фрагментами росписи худшей сохранности, но позволявшими судить об иконографии и стиле: таковы собор в Артике, часть росписи церквей в Коше, Циранавор и Кармравор в Аштараке, Зоравар близ Егварта, собор в Сисиане и, наконец, Звартноц.

Вспоминая об искусстве средневековой Армении, необходимо отдельно отметить и книжную живопись. Образчики древних свидетелей и хронографов бережно хранятся в республике до сих пор.

Начало книжной живописи в Армении связано с изобретением письменности в 406 году, переписыванием христианских догматических текстов, которые должны были иллюстрироваться. Ближайшие соседи Армении – Сирия, Палестина, Египет и Рим – уже создавали в это время схему украшения живописью рукописных книг. Приняв участие в создании этой схемы, в сложении определенной религиозной иконографии, армянские художники привнесли много нового и в эту область искусства.

Важнейшие среди таких памятников – четыре концевые миниатюры Эчмиадзинского евангелия (Матенадаран, М 2374): «Благовещение 3ахарии», «Благовещение Марин», «Поклонение волхвов» и «Крещение». Расположенные на четырех страницах двух листов пергамента, они были подшиты к рукописи позже написания ее текста. Об этом говорит то обстоятельство, что отдельные рисунки на полях и между столбцами текста (в нескольких местах частично прикрывающие буквы) являются вольной перерисовкой некоторых частей концевых миниатюр. Перерисованы были две сцены – «Поклонение волхвов» и «Явление ангела женам». Первая из них находится на лицевой стороне второго концевого листа, композиция же «Явление ангела женам» отсутствует, но, так как типаж и стилистический строй передачи образцов обеих перерисовок одинаковы, есть основание предположить, что эта сцена была среди концевых листов с миниатюрами, когда исполнялись рисунки на полях в тексте.

Монументализм, так величаво выступающий в армянской книжной живописи от самых ранних памятников до рукописей ХI века, в дальнейшем сохранился в памятниках «народного направления». В памятниках же «академических» он постепенно сменился книжным, нарядным, ювелирно измельченным убором; это до известной степени характеризует и эволюцию резьбы по камню и дереву. С начала ХIII века наблюдаются значительные изменения границ между названными двумя направлениями – «академическим» и «народным». Заказчиками подобных памятников были представители нового торгового класса, эстетические запросы которого уже не совпадали с принципами народного творчества, но не достигли еще усвоения утонченного великолепия форм «академических» произведений. Обоим направлениям всех видов изобразительного искусства армянского Cредневековья присущи ясность построения (и сюжетных изображений, и чисто декоративных композиций) и исключительно высокая культура орнамента.

Отдел культуры «НК»