Быть верными заветам Исраэла Ори и Хачатура Абовяна

Самая значительная делегация, возглавляемая Католикосом Акопом IV Джугаеци, направилась в Европу в 1680 г., но по пути, в Константинополе, Католикос скончался, и делегация вернулась в Армению. Исраэл Ори, будучи в делегации в статусе всего лишь сына одного из зангезурских меликов (князей), в Армению не вернулся и продолжил свой путь в Европу. Он отслужил во Французской армии, работал в германских княжеских структурах, потом занялся бизнесом, наладив связи с германскими городами, не забывая о смысле своей миссии. Тогда единой Германии не было, она была разбита на территориальные княжества, возглавляемые курфюрстами. Этот период миссии Исраэла Ори хорошо описан в статье «Петр первый и Исраэл Ори» в «НК» №7 (351) за 2022 г. Отметим только, что Ори удалось вооружить армию Давид Бека, поднявшего восстание в Сюнике в 1722 г., с привлечением воинов из Арцаха (Карабаха), Нахиджевана и Грузии. Сперва против персов, потом – османов. И восстание, на период которого пришлась смерть Петра I и соответственно снижение освободительных помыслов русской короны в направлении Закавказья, тем не менее продержалось 8 лет и привело к большей независимости сюникских меликств от персидского ига. Считается, что персы видели в Сюнике инструмент противостояния туркам.

Кстати, совет обратиться к русскому царю Исраэл Ори получил еще в Европе. То ли они сбрасывали с себя лишнюю ответственность, то ли видели нарождающуюся силу России... И Ори обращается к Петру I. Весной 1702 г. ему было объявлено, что царское величество принимает его предложение по освобождению армянского народа благоприятно, но только не теперь, когда идет шведская война. А после ее завершения освобождение армян будет предпринято непременно. И в августе 1722 г. русская армия активно продвигается на юг, к Дербенту, сталкиваясь при этом с русофобски настроенным местным населением. В сентябре 1723 г. сын шаха Тахмасп II согласился на поставленные условия по мирному договору. Он «...уступает Его Императорскому Величеству Всероссийскому в вечное владение города Дербент, Баку, со всеми к ним принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами». Но в 1735 г. Дербент вновь отошел к Персии по Гянджинскому мирному договору. Внимание короны к Кавказу после смерти Петра I ослабевает. Ее какое-то время лихорадит в связи с переходом власти из рук в руки, а во времена Екатерины II внимание короны переключается на Крым, причерноморские области и т.д. Отсутствие коммуникации с Закавказьем ослабляло присутствие России, даже несмотря на то, что по Георгиевскому трактату (24 июля (4 августа) 1783 г.) Грузия перешла под протекторат России. Армения не представляла собой государственной единицы и договоров заключать не могла, в существующих обстоятельствах она могла быть только освобождена.

Коммуникации и расширению ареала владений Российской империи препятствовали горские народы, населявшие Кавказ. Что и привело к череде Кавказских войн, которые начались еще до русской экспедиции в сторону Армении. России за этот век после обещания Петра I пришлось пережить и внутренние смуты, и Русско-турецкую войну 1806–1812 годов, и Русско-персидскую 1804–1813 годов, шедшую с переменным успехом, и завершившуюся подписанием Гюлистанского мира, который Еревана не коснулся, но для персов явился крайне унизительным. Надо сказать, что полная победа над Наполеоном, завершившаяся в Париже, вернула короне уверенность в своих силах и возобновила ее усилия по расширению территорий на юг, в сторону Кавказа и Закавказья. Однако внутренних смут ей избежать не удалось, и напряженная международная обстановка 1825 г. после смерти Александра I и восстание декабристов были восприняты в Персии как наиболее благоприятный момент для выступления против России, соответственно денонсации Гюлистанского мира. Наследник престола и правитель иранского Азербайджана Аббас-Мирза, создавший с помощью европейских инструкторов новую армию и считавший себя способным вернуть утраченные в 1813 г. земли, решил воспользоваться столь удобной, как ему казалось, ситуацией.

Главнокомандующий русскими войсками на Кавказе генерал А.П. Ермолов предупреждал императора Николая I, что Персия открыто готовится к войне. Николай I ввиду обострявшегося конфликта с Турцией был готов за нейтралитет Персии уступить ей южную часть Талышского ханства. Однако договориться не получилось, и 19 (31) июля 1826 г. 40-тысячная персидская армия Аббаса-Мирзы без объявления войны вторглась в пределы Закавказья. Основной задачей иранское командование ставило захватить Закавказье, овладеть Тифлисом и отбросить русские войска за Терек. Одной из первых операций стала осада Шушинской крепости, но она с русским гарнизоном в 1300 человек и с помощью местных армян, оказавших гарнизону военную и продовольственную поддержку, выдержала 47-дневную осаду. Отчаявшись овладеть крепостью, Аббас-Мирза отвел 18.000 солдат от стен крепости и направился в Елизаветполь (армянское название Гандзак, азербайджанское – Гянджа), чтобы, овладев им, нанести удар по Тифлису с востока. Узнав об этом, генерал-адъютант Иван Паскевич, к тому времени фактический командующий русскими войсками на Кавказе вместо генерала Ермолова, отказался от первоначального плана отступить вглубь Кавказа для накопления сил и сосредоточил в Тифлисе отряд под командованием генерала Мадатова, который повел наступление на Елизаветполь, чтобы остановить продвижение персов к Тифлису. 3 (15) сентября отряд генерала Мадатова разгромил 18-тысячный персидский авангард, многократно превосходивший его силы, и освободил Елизаветполь. В следующем сражении под Елизаветполем Отдельный Кавказский корпус Паскевича разгромил 35-тысячную иранскую армию, втрое превосходившую по численности его корпус.

В мае 1827 г. русские войска начали наступление на Ереванском направлении, заняли Эчмиадзин, блокировали Ереван, а затем овладели Нахичеванью. Генерал-лейтенант Афанасий Красовский, наступавший на Ереванском направлении, участник почти всех русских войн в течение его военной карьеры, исполнял должность начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса и был занят осадой Ереванской крепости. Однако из-за чрезвычайно жаркой погоды, стимулировавшей болезни среди его солдат, и из-за задержки с провиантом и осадными орудиями 21 июня (3) июля осада была снята. Больных и раненых Красовский переместил в недавно освобожденный Эчмиадзинский монастырь, оставив для его защиты батальон Севастопольского пехотного полка и конную сотню армянской добровольческой дружины. А сам встал лагерем в предгорьях Арагаца, чтобы переждать зной и дождаться подвоза провианта и орудий. В это время Аббас-Мирза, стремясь остановить дальнейшее наступление русских, в начале августа с 25-тысячной армией вторгся в Ереванское ханство и, соединившись с 5-тысячным войском Гасан-хана (в другом написании – Хусейн), осадил Эчмиадзинский монастырь.

Архиепископ Нерсес Аштаракеци послал Красовскому письмо с просьбой оказать помощь осажденным. И Красовский, лично возглавив походный отряд в 3000 человек, 17 (29) августа двинулся на помощь. Ему предстояло пройти колонной 35 верст с нападавшим со всех сторон противником, имевшим почти десятикратный перевес. Стояла изнурительная жара, родников по пути следования отряда не было. Колонны Красовского двигались под плотным артиллерийским и ружейным огнем неприятеля. Пока русский авангард «прокладывал себе путь штыками», арьергард отбивал неистовые атаки с тыла. Противник, заняв выгодное расположение, наносил по русскому отряду и фланговые удары. Но тут следует отметить: грамотные действия русской артиллерии, занимавшей выгодные высоты, и орудия, насколько это было возможно, сдерживали атаки неприятеля. Ожесточение иранцев доходило до того, что, несмотря на тяжелые потери от картечного и ружейного огня, они тем не менее врезались в ряды русской пехоты, завязывая штыковые бои. Красовский лично спешил на помощь своим солдатам, возглавляя штыковые атаки. Под ним пали две лошади, сам он был ранен в ключицу с раздроблением кости и даже в таком состоянии вел своих солдат к Эчмиадзину. После многочасового перехода он уже у стен Эчмиадзина был поддержан оставленным там гарнизоном и с остатками отряда вошел в Эчмиадзин. Потери отряда составили к тому времени свыше тысячи человек. Персы, оценив упорство и воинское мастерство отряда, отступили от Эчмиадзина, сняв осаду.

По сообщению английского исследователя Дж. Баддели: «Офицеры и солдаты сражались с невиданной храбростью и упорством. Бок о бок с ними сражался и Красовский: он всегда оказывался там, где было опаснее всего...» При вступлении под колокольный звон в монастырь изможденного отряда Нерсес Аштаракеци произнес: «Горсть русских братьев пробилась к нам сквозь 30-тысячную армию разъяренных врагов. Эта горсть стяжала себе бессмертную славу, и имя генерала Красовского останется навсегда незабвенным в летописях Эчмиадзина».

Однако на военном совете о ходе кампании, проведенном 8 (20) сентября, Паскевич выдвинул на рассмотрение рапорты Красовского об Ошаканском сражении для сбора голосов против последнего. На том совете присутствовал архиепископ Нерсес Аштаракеци, который не замедлил вступиться за Красовского и, по некоторым данным, пригрозил лично обратиться к царю. И Паскевич смягчил свою позицию. В декабре Николай I просил Красовского дать подробное описание битвы, произошедшей 17 августа, с отдельным описанием подвигов каждого отличившегося. Также царь потребовал сведения о семьях всех убитых и тяжелораненых в той битве. И собственноручно заключил: «Столь смелое и удачное предприятие заслуживает быть причислено к достопамятнейшим подвигам храброго русского воинства. Дать Красовскому орден Св. Владимира 2-й степени, а это событие занести в календарь».

Как полководец, генерал-адъютант Паскевич, безусловно, тяжело воспринимал потери отряда Красовского, которые считаются самыми большими за все войны с Персией. Но если суммировать все обстоятельства – возможный захват Эчмиадзина и обещанное поголовное истребление всех находящихся там, что было совершенно реально (персам было обещано в ходе кампании денежное вознаграждение за каждую отрубленную голову); имиджевые потери от разрушения религиозного христианского центра; опоздание с обозами и живой силой, что потребовало от Красовского беспримерного мужества… – все это, возможно, примирило Паскевича с мыслью о правоте Красовского. Паскевич был если не самым любимым, то одним из любимых генералов царя, и если бы был интриганом, то вполне мог бы добиться осуждения Красовского, но смирился с его правотой.

Главные силы русских войск под командованием Паскевича двинулись к Еревану, 19 сентября (1 октября) овладели крепостью Сардарабад, а 28 сентября (10 октября) вновь осадили Ереван. Крепость стояла на скалистом берегу реки Раздан, имела двойные стены и ров с водой. Но при этом хорошо простреливалась с близлежащих холмов. Сардар заблаговременно выслал из города в Персию несколько армянских семей, которые могли так или иначе помочь русским. Но не принял в расчет, что приставленные к пушкам в крепости артиллеристы-армяне будут метить в крепостные стены, а не в осаждающих. Российское войско было хорошо осведомлено о ситуации в крепости, и после строительства осадных укреплений и бомбардировки крепости русское командование предложило персам капитулировать. Гарнизон и жители просили Гасан-хана скорее сдать крепость, но хан в надежде отсидеться за крепостными стенами до прихода шахской армии отверг предложение о капитуляции. Как пишет военный историк Потто: «…восемнадцать тысяч жителей, из которых большинство было армян, согнанных насильно в крепость, просили Гасана о сдаче. Просьбы их были напрасны; угрюмый хан угрозами сдерживал их ропот. Тем не менее уныние само, незваное шло в крепость, подрывая ее последние нравственные силы. Вечером 28 сентября там не звучала уже английская зоря, и только слышались унылые монотонные окрики часовых».

Утром 1 (13) октября 1827 г. в Ереване вспыхнули волнения. 18-тысячное население решительно потребовало от Гасана сдать город. Вооружившись, горожане заняли крепостные стены. Как пишет один из участников боевых действий: «1 октября со всех наших батарей почти еще не начинали стрелять, как вдруг по всей восточной стене, особенно на ее разрушенных частях, оказалось множество народа, и одни, махая белыми платками, другие шапками – все кричали, что крепость сдается; но между ними не было видно ни одного военного. Эта нечаянность всех удивила и, разумеется, очень обрадовала. Некоторые из штаб- и обер-офицеров, бывших тогда в траншеях и в ложементе, увидя сие, тотчас подошли к гласису и, как могли, знаками объясняли стоящим на стенах, чтоб они, нисколько не опасаясь, перешли к нам. Персияне (так в тексте) поняли и охотно один за другим стали спускаться в ров... чрез несколько минут уже собралось их до 400 человек». Вскоре персидский гарнизон отказался сражаться, и русские войска вступили в Ереван. Хан со своим войском сложили перед русскими оружие у главной мечети. Потери при осаде составили 55 человек. Не сравнить с потерями Красовского, но и обстоятельства несравнимы. И потому многими Ошаканская битва считается ключом к сравнительно легкой победе в Ереване.

После взятия основной крепости перед русскими войсками открылся путь на Тавриз, что и сделал передовой русский отряд генерала Г. Е. Эристова. После взятия Тавриза туда прибыл затем и Паскевич с основными силами. Персия запросила мира, но в связи с началом Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. переговоры затянулись; однако быстрое продвижение русских войск в Иран и занятие Урмии и Ардебиля заставили шаха принять все условия мира, который был заключен 10 (22) февраля 1828 г. в с. Туркманчай близ Тавриза.

За победу в Русско-персидской войне генерал-адъютант Паскевич был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени. Одновременно он получил титул графа Эриванского. По условиям Туркманчайского мира Ереванское ханство вошло в состав Российской империи, а Ереван стал столицей Армянской области (с 1849 г. – Ереванской губернии). Из 20-миллионной контрибуции Николай I выдал Паскевичу за освобождение Восточной Армении 1 миллион рублей ассигнациями, сделав его таким образом самым премированным генералом в истории русской армии и Российской империи.

Сосланный на Кавказ декабрист Лачинов вспоминал: «Трогательные картины радости, с которой встречали нас армянские семейства, когда мы занимали оную (крепость), не описаны. Не говоря о том, что они предвидели счастливую будущность, освободившись от тягостного ига персиян, блаженствовать под правлением России, достаточно представить бедственное положение их во время осады, чтоб верить искренности восторгов, ими изъявленных». Изложено в лирическом ключе, но действительно, приход русских был встречен с восторгом.

После взятия Ереванской крепости впервые там был сыгран спектакль «Горе от ума» Грибоедова, видимо, таким образом отметили его заслуги. Персы же считали Грибоедова одним из главных виновников своего поражения, и в годовщину заключения Туркманчайского мирного договора спровоцировали религиозных фанатиков на разрушение русского посольства. 30 января 1829 г. толпа из тысяч религиозных фанатиков перебила всех находившихся в посольстве, кроме секретаря Ивана Мальцова, которому удалось скрыться от безумствующей толпы.

Освобожденная и присоединенная к России Восточная Армения впоследствии стала основой той армянской государственности, которая существовала при советской власти и продолжает существовать сегодня, несмотря на нависшие над ней опасности. Кстати, в первое время, до административной реформы, Армянская область входила в список титулов русских царей.

Да и отношение других соседей к русским завоеваниям было крайне отрицательным. Они понимали, что Россия на этом не остановится и может в будущем не только отвоевать армянские области Западной Армении, но и дойти до Константинополя, который часто именно так и назывался в русских источниках, или Царьградом, ссылаясь на более древнюю историю. И Крымскую войну вполне можно связать с Русско-персидской войной как ответ Запада на возросшую роль России.

Начиная с Туркманчайского договора русские и армяне стали народами разделенной судьбы, освободительная миссия России способствовала дальнейшему развитию Восточной Армении. Армянское офицерство и генералитет благодаря своей преданности и отваге стали в Российской империи империеобразующим фактором. Множество армян работали и служили в самых разных сферах, не говоря о временах СССР, когда у нас появились и развитая промышленность, и наука.

Теперь над нашим суверенным развитием нависла серьезная опасность, и в очередной раз вся надежда Армении на Россию. Спасемся вместе – будем процветать. По другим сценариям, расписанным «цивилизованным» Западом, нам под лозунгами демократии уготовано мрачное средневековье. Кто-то это осознает, кто-то не очень – слишком велика мощь манипулятивных технологий. Но неизменно то, что и духовно-идеологически, и геополитически мы обязаны быть верными заветам Исраэла Ори и Хачатура Абовяна. Безопасность и процветание Армении, несмотря на все испытания, неразрывно связаны именно с Россией и русским народом.

Арен Вардапетян, Аваг Арутюнян, кандидат ист. наук